"Брайан Стэблфорд. Лондонские оборотни ("Дэвид Лидиард" #1)" - читать интересную книгу автора

намного ближе к миру сверхъестественного, чем в любых других краях. В этих
песках древние мумии, укрытые саванами и залитые битумом, не покоились, а
начали путешествие, которое больше самой жизни, путешествие в вечность. Де
Лэнси искренне верил, в загробную жизнь, и считал, что смерть - это только
прелюдия к такому путешествию, а не горестный и бесповоротный конец, как
полагали люди, вроде сэра Эдварда. В его глазах человек был слишком
удивительным и необыкновенным созданием, чтобы кончить простым разложением и
гниением, и заслуживал лучшего жребия где-то за пределами пространства и
времени. И все же, несмотря на это убеждение, он не мог поверить в идею Бога
Отца и Искупителя. Он никак понять и никогда бы не признался в этом ни одной
живой душе, почему для него легче верить в загадочную мощь языческих
божеств, чем в силу христианской молитвы. Было, считал де Лэнси, несомненной
трагедией, что эти гробницы снова и снова претерпевали грубое вторжение,
сперва воров, которые явились, чтобы завладеть имуществом мертвых, а затем
других, пришедших похитить самих мертвецов с целью обогащения или изучения -
не имело значения. Он не видел большой разницы между теми, кто потакал
прихотям самозваных магов, помещавших в склянки частички мумий, для продажи
невежественным простакам в сомнительных аптеках, и теми добрыми христианами,
которые служа фетишу науки, тревожили мертвецов в их саркофагах, чтобы
выставлять их в музеях мира на потребу публике. Все они воры... и всем им
нет дела до прав и подлинного блага странствующих мертвых. Де Лэнси не
осуждал мертвецов за то, что они возвращаются на землю, как призраки. Он был
уверен, что они обращались к живым, вразумляя не тревожить прах тех, кто
ушел в иные миры.
"У призраков есть такое право", - думал он, делая попытку изгнать
тягостное чувство. - "И те, кто в них не верит, заслуживают ужас, который
испытывают при подобных встречах".
Никто из его спутников еще не спал. Обе палатки были освещены изнутри,
и де Ланси видел тени, двигавшиеся внутри них. Таллентайр, намеревался, если
потребуется, бодрствовать у постели Лидиарда всю ночь. Отец Мэллорн
поддерживал бодрость духа молитвами.
Для де Лэнси молитва всегда была принуждением. Он тайно восставал
против нее, будучи еще ребенком, и лишь, соблюдая приличия, делал вид, что
молится, хотя, всегда предполагал, что молитвы многих других искренни, идут
от сердца, и могут быть услышаны и действенны. Он даже завидовал Мэллорну с
его неколебимой верой в Господа из Писания и сэру Эдварду с его такой же
непоколебимой верой в то, что этот Господь не существует. Ему казалось, что
любая, даже самая крайняя из позиций, более надежна и достойна уважения, чем
метания между Богом и нелепыми предчувствиями.
Он обнаружил, что его рука опять тянется к кобуре, как будто движимая
своей собственной волей. Де Лэнси уже не раз и не два отдергивал ее, но
теперь настроение изменилось, и побудило его к иному образу действий.
Пистолет был полностью заряжен, но поставлен на предохранитель. Он достал
его и начал перекидывать из руки в руку.
Наконец, держа пистолет в одной руке, другой он постучал трубкой о
ближайший камень, вытряхивая пепел, засунул ее в карман, и встал.
Завершив ритуал, он не нашел никакой причины оставаться снаружи, может
быть только разбойники-бедуины нагрянут в лагерь под покровом ночи, в
надежде разжиться тем, что попадется ценного и полезного. Но Египет не такая
уж воровская страна, как принято было считать. В действительности, бедуины,