"Д.Л.Спивак. Лингвистика измененных состояний сознания" - читать интересную книгу автора

МЕТОДИКА ЭКСПЕРИМЕНТА

Основные закономерности построения языка при измененных состояниях
сознания весьма четко наблюдаются в ходе психофармакологического лечения.
Предпринятое при разработке нашей методики изучение научно-экспериментальной
литературы позволяет утверждать, что с 1888 г., когда школа психологов К.
Левина впервые отчетливо сформулировала значение психофармакологического
воздействия как метода исследования психики в целом, до настоящего времени
принципиального продвижения в исследовании языка и речи не произошло (обзоры
итогов до начала 70-х годов см. [112; 156, с. 72-85]). В лингвистической
литературе содержатся редкие указания на эпизодические единичные наблюдения
над речью людей при отравлениях (Э. Смит, 1947 г.; Н. Геш-винд, 1968 г.; К.
Мартиндейл, 1977 г.), однако существуют работы, авторы которых приходят к
выводу об отсутствии влияния психофармакологических препаратов на язык и
речь [42, с. 738], а, отмечая ухудшение речи, сводят дело преимущественно к
чисто мышечным, артикуляционным трудностям [102].
Проведенные более компетентно с лингвистической точки зрения
эксперименты позволяют отделить воздействие последних от внутренних, чисто
психических факторов [142; 154], однако сколько-нибудь систематического
анализа языковой способности во всей ее сложности ожидать не приходится. Не
случайным в свете такого положения представляется то, что такой всесторонне
осведомленный в проблематике измененных состояний сознания ученый, как
руководитель проекта ISASC А. Дитрих, проводил это крупномасштабное
исследование при помощи письменной анкеты, но в ее обработке ориентировался
исключительно на смысл ответов испытуемых, принципиально не допуская
никакого лингвистического анализа [130, ч. I, с. 193; ч. III, с. 226]. Нужно
признать,


21

что до появления лингвистики измененных состояний сознания такая
установка была единственно верной. ' Основой методики нашего эксперимента
являлось выполнение многочисленных общих для экспериментального исследования
мышления и речи принципов, подробно описанных в ряде пособий [20, 59 - 62].
Нужно заметить, что во многих из них влияние как смысла, так и построения
заданий теста на ответ испытуемого оценивается недостаточно (например, в
одном из них можно найти вопрос: У Вас возникает страх заболеть тяжелым
заболеванием? Можно думать, что инверсия словосочетания у вас и другие
особенности построения вопроса заставят любого нормального человека ответить
на него утвердительно. . . [99, 14]).
К более сложным аспектам относится то, что испытуемому нужно хотя бы
раз подробно объяснить задания теста и проследить за пробным выполнением им
этих заданий. В нашем эксперименте эта трудность преодолевалась тем, что за
несколько дней до начала эксперимента с испытуемым неоднократно наедине
проходился весь тест, причем экспериментатор никак не реагировал на любой
ответ. В ходе этой тренировки количество вводных слов сокращалось, заменяясь
постепенно одним словом или жестом (например, в задании 3: теперь память! -
экспериментатор кивает головой). Во избежание привыкания, а также утомления
в ходе тестирования, задания при этом и при проведении самого эксперимента