"Р,Спиллер, У.Торп. История Соединенных Штатов Америки, том 2 " - читать интересную книгу автора

морали; коротко говоря, вести развитие событий к решающей цели с таким же
тщанием, которое потребно для сочинения романа или драмы". Прескотт был
обязан и французским ученикам Скотта, которые оживляли изложение свободным
пересказом занимательных документов. В своей методологии Прескотт следовал
современной ему европейской школе романтической истории, для которой
решающими были единство темы, украшенной яркими событиями, эффектная
аранжировка этих событий и выписанные с превеликим старанием характеристики
главных участников. В основе своей концепция литературной истории была у
Прескотта та же, что у Мотли и Паркмена.
Вначале стиль Прескотта был чужд той раскованности, которую поощрял
европейский романтизм, и заметно равнялся на английскую прозу XVIII столетия
с ее требованием ясности, уравновешенности, продуманного употребления
антитез и метафор и воздержания от "простого языка". Некий рецензент в своем
отзыве на "Фердинанда и Изабеллу" ставил Прескотту в вину то, что его прозу
отличают "безупречные манеры: она выдержанна, донельзя пристойна и
высокомерна". И критик был прав. Размеренные йериоды, хорошо рассчитанные
антитезы и параллели во множестве представлены в "Фердинанде и Изабелле".
Женщинау него всегда "госпожа", подарок - "дар", люди не женятся, но
"вступают в брак", их не зовут по имени, а "величают", и, когда приходит
срок, они не умирают, а "возвращаются праху". Прескотт не замедлил
возразить: о вкусах де не спорят, но ясно, что столь простой ответ не мог
удовлетворить и его самого. В дальнейшем он весьма упростил свой стиль, все
дальше отходя от той теории XIX века, по которой существует лишь один
"правильный стиль". "Наилучшее правило,- признавался он теперь, - это вовсе
обходиться без правил, исключая, разумеется, грамматические правила, и
следовать естественной склонности своего гения". Но в одном отношении он
оставался непреклонен, чем наверняка заслужил бы одобрение доктора Сэмюела
Джонсона, когда тот стал особенно нетерпимым пуристом: правомерным для прозы
Прескотт признавал только английский литературный язык, никак не
американский диалект. Так же недолюбливая это наречие, как и вобще новую
Америку, он предостерегал от "постоянной угрозы нововведений в стране,, чей
предприимчивый и изобретательный народ, более привычный держать в руках
кошелек, нежели книгу, без особого старания замутил чистые воды дотоле ничем
не оскверненной английской речи". До какой степени дистиллированным мог быть
язык Прескотта, показывает сравнение его прозы с письмами, в которых нет-нет
да резанет слух такой бесспорный американизм, как "отвратный".или "смотри
проще".


57

Несмотря на приверженность строгому литературному этикету, проза
Прескотта обладает чрезвычайно притягательной силой - главным образом
благодаря удачной драматургической организации материала, точности языка и
еще поразительному умению Прескотта приводить язык в соответствие с
содержанием. В батальных сценах это энергичные фразы одинаковой конструкции,
строгим рисунком напоминающие боевой порядок войск. Философствуя же или
прибегая к общим рассуждениям, Прескотт одной-двумя метафорами проясняет
мудреную мысль. Его исторические пассажи то поражают яркостью, то удручающе
сухи - всегда в зависимости от того, какого отношения к себе заслуживает