"Микки Спиллейн. Я умру завтра" - читать интересную книгу автора

которую Спиллейн написал после того, как его стали задевать нападки
критиков - и таких рецензентов, как Энтони Буше (который впоследствии все
же стал с восхищением отдавать дань произведениям Спиллейна), и таких
публицистов, как Малколм Коули в "Новой республике". Подобное отношение
было совершенно естественно со стороны таких вульгарных социологов, как
печально известный д-р Фридрих Уэртхем (его нелогичное, но бурное обличение
комиксов "Совращение невинности" вызвало бурю запретов и привело к
появлению "Закона о комиксах", следствием чего явилось выхолащивание этого
жанра), - он утверждал, что рост преступности несовершеннолетних в
пятидесятых годах связан с появлением "массовой макулатуры", к которой он
относил и книги Микки Спиллейна.
На критику такого рода Спиллейн и тогда и сейчас отвечал лишь пожатием
плеч, хотя рядом с его рабочим столом висел стенд, заполненный
отрицательными рецензиями; их присутствие давало понять, как мало он на них
обращает внимания, пусть даже они бросали тень на его пишущую машинку,
когда Спиллейн садился работать.
Но в начале романа "Ночь одиночества" Хаммер под дождем стоит на
мосту, стараясь избавиться от чувства вины, которое вызвал у него
судья-либерал. Осуждая насилие, к которому приходится прибегать Хаммеру, он
публично обрушивается на него с обвинениями, о которых сам Спиллейн пишет:
"Он хлестал меня... и каждую секунду я чувствовал удар его бича со стальным
наконечником". Образ этого судьи олицетворял те жестокие нападки, которым
подвергались писатель Спиллейн и Хаммер как созданный им персонаж; но в
течение всей книги Спиллейн пытается оправдать Хаммера: "Я жил, дабы
убивать, чтобы могли жить другие... Я был злом, противостоящим другому злу;
я прикрывал собой добрых и нежных, чтобы они могли унаследовать землю" - и
вряд ли такие его воззрения заслуживали подобной критики. Но разъяренный
Хаммер, который, борясь со злом, считал, что его десницей руководит сам
Господь Бог, лишь раздувал огонь критических обвинений. Тем не менее
библейский тон обличении Хаммера был типичен для Спиллейна; и именно
художественное чутье Спиллейна подсказало ему не обсуждать с критиками свое
творчество.
Встретился я со Спиллейном лишь в 1981 году, в Бучерконе, где
собрались поклонники детективного жанра и писатели, названные
вышеупомянутыми критиками, которые столь часто трепали Спиллейна, не
уступая в своем разоблачительном раже описанному им судье в "Ночи
одиночества", - и наконец, поговорив с ним, я понял, что есть ряд вопросов
по поводу самого Спиллейна и его произведений, на которые я так и не смог
получить от него ответ. С другой стороны, были вопросы, на которые я и сам
мог бы ответить...
Самый интересный вопрос, который задавали чаще всего, касался того,
почему Спиллейн "бросил писать" в 1953 году, после выхода в свет самой
популярной его книги из "хаммеровского" цикла "Поцелуй меня страстно";
почему на пике успеха он ушел в частную жизнь, где нашлось место интересу к
"Свидетелям Иеговы", консервативной религиозной секте, которая, по всей
видимости, не принимала всего того, что олицетворяли Спиллейн и его Хаммер.
Меня не интересовали тонкости учения "Свидетелей Иеговы", тем более в
связи со Спиллейном, ибо религия была той темой, на которую Спиллейн
отказывался дискутировать и тем более шутить, - все же остальное, от
рекламы пива до пребывания в Бучерконе, было для него делом, а делами