"Микки Спиллейн. Тварь" - читать интересную книгу автора

- Билл торопливо зашаркал прочь и исчез в темноте.
Когда вот так остаешься один, замечаешь: то, что казалось тебе
тишиной, на самом деле - джунгли тихих звуков, приглушенных, непонятных, но
различных. Звуки деревьев, для описания которых не подберешь слов, шорох
коры, трущейся о кору, и шелест тварей, живущих в листве. Часы у меня на
руке громко тикали.
Где-то окунулись в воду весла и заскрипели в уключинах, не поймешь,
далеко или близко. Ветер далеко разносит звуки над водой.
Я всматривался в ночь, размышляя, как попала сюда пижама. Дорога,
упирающаяся в бухту и никуда не идущая. Деревья и залив. Пара лачуг и
цистерна.
Открытый конец цистерны смотрел в обратную сторону, пришлось лезть
через заросли осоки, чтобы добраться до него. С мерзким писком выбежали две
крысы.
Засветив спичку, я оказался как бы в коридоре из зеленой слизи. Капли
воды стекали по сводчатым стенкам цистерны и собирались посредине в вонючую
лужу гнили. Кроме нескольких газет, занесенных ветром, здесь ничего не
было. Единственные твари, оставившие следы в грязи, имели хвосты. Когда я
больше не мог сдерживать дыхание, то попятился наружу и по проложенной мной
тропинке вернулся на дорогу.
Туда, откуда начал. Шагах в тридцати виднелись остатки хибарки. Крыша
ее провалилась, стены вспучились наружу, словно сверху на нее навалилась
гигантская рука, дальше стояла другая. Я направился к первой. Чем ближе я к
ней подходил, тем хуже она выглядела. Дыры в стенах сходили за окна,
распахнутая дверь повисла на одной петле, приваленная грудой песка. Никаких
следов, ничего. Как и цистерна, она была пуста.
Или мне так казалось.
В тот же миг внутри кто-то невнятно застонал. Пистолет прыгнул мне в
руку. Я достал несколько спичек, зажег все сразу, бросил внутрь и метнулся
вслед.
Пистолет не понадобился. Растон Йорк был один. Он лежал в углу,
спутанный веревкой, голый, покрытый синяками. Через секунду я был уже рядом
с ним и, стоя на коленях, распутывал узлы. За липкую ленту, которой ему
залепили рот, я взялся полегоньку, опасаясь содрать кожу. Он всхлипывал,
дрожа всем телом. Слезы страха и облегчения наполнили большие,
выразительные глаза. Когда его рука освободилась, он обхватил меня за шею.
- Ничего, малыш, поплачь, - сказал я.
И он заплакал. Тяжелый, судорожные рыдания сотрясали все его тело,
причиняя, должно быть, боль. Я кое-как стянул с себя пиджак и накинул на
него, говоря с ним быстро и тихо, чтобы успокоить.
Он пришел с внезапностью удара, этот звук. Я опрокинул мальчишку на
спину и стремительно обернулся. Еще с полуоборота я начал стрелять. Кто-то
издал короткий вопль. Тяжелое тело с разгону ударило меня в грудь, швырнув
спиной о стену. Я пнул его обеими ногами, и мы повалились на пол. Прежде,
чем я успел вскинуть пистолет, тяжелый ботинок вышиб его у меня из рук. Они
навалились со всех сторон. Я пустил в ход все: ноги, зубы, когти, там не
было места размахнуться. Я как-то ухитрился засунуть два пальца в чей-то
рот и рванул, почувствовав, как щека разорвалась до самого уха.
На этом все кончилось. Что-то обрушилось на мой череп, и я перестал
драться. Это было покойное чувство, я словно всплыл, отделяясь от тела.