"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

хвои, на них - колечки бересты, на бересту стояком - мелкие хворостинки и
щепочки, сверху - несколько ломаных веточек покрупнее и потолще. Одна лишь
вспышка одной-единственной спички - и вот уже потянулся несмелый язычок
пламени по хвое, по бересте, лизнул щепочки и ветки. Потянулся сизый дымок.
Огонек разрастался и веселел с каждым мгновением, ширился, рос, потрескивал,
перебегал с ветки на ветку. И вот затрепетал, загудел весело и деловито -
только знай подбрасывай из-под тюкающего топорика жадные к огню дровишки.
И сразу окрест сгустилась тьма, мягко опустилась и окутала нашу
стоянку. Мы оказались в самом центре колеблющегося оранжевого круга, над
которым таинственным шатром нависли темнота и тишина. И только внизу, под
песчаным склоном, поблескивала от нашего костра тяжелая, медленная, словно
маслянистая, текучая вода.
Мальчишка наш смотрел на огонь зачарованно. Пристроился на
камушек, подпер кулаками голову, притих и смотрел неотрывно - мечтательно и
задумчиво. И так же задумчиво он вынес следующее свое определение:
- Лучший на свете костерщик - дядя Саша.
Мы промолчали. Что могли сказать мы на это? Мы, подмастерья,
занимались ведь только черновой работой. Мы делали только заготовку, только
подмалевку, так сказать, общей картины, а самые главные мазки, самые из них
важные, бросил на холст своей уверенной рукой мастер.
В удивительном рюкзаке Александра Николаевича нашелся, конечно же,
и "общий котел", укладисто заполненный всяческими нужными предметами.
Нашлось там несколько картофелин, и лучок, и пакет с лавровым
листом, коробочки с перцем, с солью. Нашлась алюминиевая миска, появилась
деревянная ложка (не в пример нашим металлическим), большой складной нож с
защелкой... Рюкзак казался бездонным. Мальчишка с любопытством, удивлением и
восхищением прослеживал за движением каждого предмета, извлеченного из этого
волшебного рюкзака, и тем, как все это ловко и споро шло в дело.
А потом, когда до предела насытился ухой, ароматной и
действительно припахивающей дымком, он отвалился и со вздохом сказал:
- Лучший на свете уховаритель - дядя Саша.
Мы молча согласились. В самом деле уха была отменная. Александр же
Николаевич, блеснув в свете костра очками, с интересом и хитринкой спросил
мальчугана:
- А ты, парень, много ль на своем веку ухи похлебал?
- Много, дядя Саша. Пять раз. - Подумал и добавил: - А может, и
шесть.
- Значит, сегодняшняя, считай, седьмая. Хорошее число.
- А чем хорошее число семь?
- Это, брат ты мой, долгий разговор. А у тебя, гляди, глаза
смыкаются. Погоди, сейчас мы тебе постель изладим.
Через пять минут для мальчишки было сооружено нечто вроде гамака -
из колышков, хвойных лапок и распотрошенных наших рюкзаков. Уложив
мальчугана и накрыв его стеганкой, Александр Николаевич наказал:
- Спи. Рыбак должен хорошенько выспаться, А разбужу я тебя рано. И
чтоб у меня не хныкать, когда будить стану.
- Нет, дядя Саша, - засыпая, ответил мальчик. - Я понимаю,
рыбацкая дисциплина.
- То-то и оно, брат.
Вы думаете, Александр Николаевич забыл про нас, устраивая малыша?