"Александр Спешилов. Бурлаки" - читать интересную книгу автора

Стояла изумительная тишина - та, что бывает только на зорьках, вечерней и
утренней. Вдали время от времени погрохатывали электрички, и шум их словно
таял в загустевшем воздухе. Откуда-то издалека, по воде, изредка доносились
то собачий взбрех, то побрякивание одинокого коровьего ботала. Попискивали
возле уха комары. А у нас совсем было тихо. Только слышно, как, где-то
справа, в своей стороне, что-то сердито бормочет сам себе Александр
Николаевич, угрюмо гмыкает и покашливает, изредка прохрустит прибрежным
песком и гравием, меняя место. Но вот и он затих, хруст и бормотание
смолкли. И вдруг негромкий его призыв: "Саша!" И мальчишка наш уже мчится от
Александра Николаевича вдоль берета к садку, высоко подняв руку с зажатой в
кулачишке сверкающей сорогой, трепещущей и бьющей его хвостом по запястью. И
его торжествующий, истинно рыбацкий вопль: "Во какая!"
Первая удача, хотя и не своя, вдохнула надежду в наши изнывающие
души. С еще большим, чем прежде, энтузиазмом мы с приятелем принялись
нахлестывать по воде удилищами и пристальней следить за движением поплавка.
А с той стороны то и дело слышалось: "Саша!" - и ликующий топот по тропинке
к садку. А вскорости парень наш вообще переместился к Александру
Николаевичу. Напрасно меняли мы на крючке червей, выбирая наиболее жирных,
аппетитных и активных, напрасно, верные рыбачьей примете, смачно поплевывали
на наживку перед забросом. Ничто не помогало.
Я относился к этому досадному невезению с философической
стойкостью. Мой рыболовный опыт застрял где-то на далеком моем детстве. И
относился он по преимуществу к пескариному племени, которое, как известно,
согласно клевать и на голый крючок. После детства моего деревенского как-то
так получилось, что с удочкой я, ставший горожанином, на долгие годы был
разлучен. Но мой приятель-поэт невезение принимал близко к сердцу и
переживал всерьез. Он с отвращением курил одну папиросу за другой и со
злостью отшвыривал окурки. Он первый и поднялся. Сматывая удочки,
проговорил, стараясь хоть внешне выглядеть равнодушным и спокойным: "Пора.
Темно. Поплавка не разглядеть".
Что могли мы противопоставить тому великолепию, которое открылось
нашим глазам и трепетало в сетчатом садке?! В общий котел мы добавили лишь
по две-три жалкие рыбешки. Нам было совестно перед мастером и мальчишкой. А
шестилетний наш партнер, весело потряхивая уловом, путем несложных
логических умозаключений вынес совершенно безапелляционное определение:
- Лучший на свете рыбак - дядя Саша.
Что нам было возразить на это?
Конфузливо и в то же время с лукавой хитринкой наш унизитель
невольный привычно протирал очки. Близоруко щурясь я похмыкивая, как бы
между прочим проговорил:
- А я тут, ребята, один омуток нащупал. Вот и потаскивал...
А дальше подступили заботы об ухе. Руководство этим делом и вообще
всей нашей экспедицией Александр Николаевич незаметно и в то же время
решительно заграбастал в свои руки. Незамедлительно он распорядился, кому
собирать хворост и валежник, кому позаботиться о нескольких кусочках сухой
бересты, кому потрошить рыбу. И работа закипела.
Сам же Александр Николаевич занялся костром. В рюкзаке запасливого
и предусмотрительного хозяина конечно же оказался походный топорик. Из
валежин были отобраны и быстро вырублены рогульки, вколочены на месте
чьего-то пепелища, устроена перекладина. Под нее уложены лапки пожелтевшей