"Герберт Спенсер. Опыты научные, политические и философские. Том 2" - читать интересную книгу автора

квадрату расстояний, есть понятие a priori, рациональным образом
получающееся из принципов механики и геометрии. Хотя в самом начале оно было
различно от многочисленных эмпирических гипотез Кеплера относительно орбит и
движения планет, в своих отношениях с астрономическими явлениями оно было
подобно тем из этих гипотез, которые были подтверждены опытом: это была одна
из тех многочисленных возможных гипотез, следствия которых могли быть
наблюдаемы и подтверждаемы; это была гипотеза, которая, сопоставленная в
своих выводах с результатами наблюдения, дала объяснение этим последним.
Иными словами, теория тяготения берет свое начало в опыте земных явлений, но
она находит свое подтверждение в опыте небесных явлений. Переходя теперь от
посылки к следствию, я не вижу, каким образом, даже если признать за истину
их пресловутое родство, эти науки необходимо нераздельны, как это
предполагается; все равно как я не вижу, каким образом геометрия должна
оставаться нераздельно связанной с землемерием только потому, что последнее
вызвало ее появление. В алгебре, как мы это показали выше, законы
количественных отношений простираются на множество явлений, крайне
разнородных; этот факт устанавливает ясное различие между теорией и ее
приложениями. Так как в этом случае законы количественных отношений между
массами, расстояниями, скоростями и моментами прилагаются по большей части
(хотя не исключительно) к конкретным явлениям астрономии, то различие между
теорией и ее приложениями менее очевидно; но в сущности, оно и в этом случае
столь же велико, как и в первом.
Чтобы показать, насколько велико это различие, употребим сравнение. Вот
живой человек: все, что мы знаем о нем, сводится почти все к тому, что дают
нам наши чувства зрения и осязания, или, напротив, составляет довольно
значительное число данных для обширной биографии. С другой стороны, вот
воображаемая личность, которая, подобно героям древних римлян, может быть
олицетворением какой-либо добродетели или какого-либо порока или которая,
подобно какому-нибудь современному герою, представляет в своем смешанном
характере, в различных побуждениях и во всем своем поведении кажущуюся
реальность. Но как бы точно и полно ни было это изображение такого
фиктивного существа, оно не в силах обратить его в действительное и живое
существо. Точно так же, как и неведение того, что касается какого-либо
человека действительно существующего, не может обратить его в личность
воображаемую. Между фикцией и биографией мы находим всегда непроходимую
пропасть. То же самое можно сказать и относительно наук, о которых идет
речь; наука, занимающаяся движениями воображаемых тел, и наука, занимающаяся
взаимным действием и противодействием тел действительно существующих в
пространстве, останутся навсегда раздельными друг от друга. Мы можем довести
первую до более высокой степени совершенства введением трех, четырех и более
факторов, мы можем предположить все необходимые условия для образования
особой солнечной системы: описание этой идеальной солнечной системы
останется всегда так же различным от описания действительной Солнечной
системы, как фикция различна от биографии.
Радикальный характер этого различия станет некоторым образом еще
очевиднее, если заметить, что от самого простого положения общей механики мы
можем, не делая скачков, перейти к самому сложному положению небесной
механики. Мы берем какое-нибудь тело движущимся с однообразной скоростью и
начинаем с положения, что оно будет продолжать двигаться таким же образом.
Затем мы устанавливаем закон его ускоренного движения по той же линии, когда