"Мюриэл Спарк. Передел" - читать интересную книгу автора

наверняка было бы несложно, но Пьетро был слишком молод и беспечен, чтобы
придавать этому особое значение. Интересоваться подобным он считал
нездоровым и невежливым. К тому же однажды за ужином, глядя на то, как
Нэнси залюбовалась небом, он однозначно решил, что отец добился
расположения учительницы. В лунном свете она выглядела еще лучше - как в
кино. И еще: от Пьетро не укрылось, как поглядывала на Нэнси
толстуха-горничная, вечно ноющая Клара. Он подозревал, что от Летиции это
тоже не укрылось, но сомневался, что та станет вдаваться в интимные детали,
касающиеся отца и учительницы. Так или иначе, отец не зря платил Нэнси
Коуэн деньги, а она не зря работала, и это было правильно.
Они читали Байрона в тенистом саду, неподалеку от дома. Было шесть
вечера. Чтобы порадовать Легацию, Нэнси посвящала уроки Неми. Под строгим
надзором садовника и толстухи Клары очередной юный наркоман чистил бассейн.
Эта несложная операция сопровождалась ужасающим шумом, поскольку у Клары на
все случаи жизни был припасен горестный вопль, а садовник, пытаясь
пробиться к мозгу бедняги, обращался к нему как к глухонемому. Спасенному
Летицией юноше было далеко за двадцать. Она притащила его этим утром из
Рима. Парня накормили, выдали старые брюки Пьетро за услуги и собирались
отвезти обратно в центр помощи наркоманам. Таким образом решался вопрос о
черной работе в саду. Но только в саду. Летиция никогда не приводила
подопечных в дом - из страха, что увиденное заронит в них соблазн вступить
на путь воровства или послать на дело приятелей. Отец Летиции относился к
ее протеже так же, как раньше относились к цыганам. С точки зрения Нэнси
Коуэн, местные наркоманы ничем не отличались от лондонской разновидности.
Летиция называла их "нашим новым социальным явлением", и, как ни странно,
такой титул импонировал им больше всего. Казалось, они тянутся к Летиции, к
ее статистическим выборкам и социологическим терминам, которые давали им
хоть какой-то статус в жизни. Мало кто из них пытался оказать ей чрезмерное
внимание или попросить денег. Зато в массе своей они невзлюбили Пьетро -
его хромированные часы, ботинки от Гуччи, стрижку, будто с обложки журнала,
и в особенности - "порше", который постоянно начищал мальчишка в
комбинезоне.
Толстуха Клара выкарабкалась из бассейна и затопала к дому, хватаясь
за сердце. Ей еще не исполнилось пятидесяти, но выглядела она гораздо
старше, а вела себя как девчонка лет двенадцати, которой, без сомнения, до
сих пор себя чувствовала.
- Голова болит, - промямлила Клара слезливым детским голосом. -
Слишком жарко. Этот с бассейном не справится, придется других людей
нанимать. Не соображает, что с хлоркой делать. А у меня голова болит.
Ничего он не умеет. Мужчина тут нужен настоящий. А этот никуда не годится.
Петиция в негодовании вскочила с кресла и принялась разбираться с
Кларой, грозно размахивая руками. В свои восемнадцать Петиция полностью
сформировалась, финальные штрихи были нанесены, оставался простор только
для страстей и нарядов. Сейчас она была в блузе с оборочками и юбке
народного кроя. По ее мнению, и в сорок восемь она ничуть не изменится,
останется такой же, как сейчас, и во внешности, и в нарядах, и в образе
мыслей.
Подавив нытье служанки, Легация, сверкая белозубой улыбкой, вернулась
к брату и Нэнси.
Нэнси Коуэн дожидалась, пока Пьетро вернет ей томик Байрона.