"Александра Созонова. Если ты есть " - читать интересную книгу автора

но на нее прикрикнули: "Собственного ребенка видеть не может, ах ты!..", на
нее постоянно кричали в остервенело-кроваво-орущей родилке: и ходит не там,
и сидит не так, и родила против правил, быстрее положенного... Но во второй
раз, принесенный кормить, открывший глаза, он уже не был лягушонком и
уродом - у Агни отлегло от сердца, - но, насытившись, взглянул на нее снизу
вверх, сквозь длиннющие ресницы, лукавым, колеевским взглядом - и сердце
захолонуло, заныло.)
- И в кого такие реснички?..
- В инкуба, - ответила Агни.
- В кого?..
- Типичный ребенок инкуба. У них обычно такие длинные ресницы, что даже
мешают смотреть. Приходится время от времени подстригать.
- Что за "инкуб"?
- Дьявол, который для соблазна женской души превращается в мужчину.
Если нужно совратить мужика, обращается в женщину и называется "суккуб".
Почитай "Молот ведьм".
Соседка кивнула с тонкой улыбкой.
- Понятно. Я вот - не скрытная. Все-все про себя выбалтываю. Может, и
зря.
- Интересный нюанс, - сказала Агни. Она даже заметила в себе искру
оживления, перейдя к бесовским темам. Откуда оживление, что за чушь,
зачем?.. - Дьявол не может иметь своей спермы, так как он существо бесполое.
И бесплотное. Когда от инкуба рождается ребенок, значит, до этого он был
суккубом и перенес в себе сперму соблазненного им мужчины. Поэтому родиться
может кто угодно. Хоть негр, хоть тунгус.
Соседка коротко хохотнула.
- Удобное объяснение для мужа, если вдруг родится тунгус. Фантазерка
ты, Агния, - она поправилась: - Агни. Зачем, интересно, ты имя себе
укорачиваешь? Тоже не по-людски.
- Мне так нравится.
Младенец заворочался и закряхтел - прелюдия к очередному крику.
- Дьявол, должно быть, неплохой любовник, - заметила соседка. - Тебе
повезло.
- Не обязательно. Когда как.
Агни оттолкнулась ногами, предупреждая крик младенца, и взлетела в
гамаке как могла высоко.
- Вот как! Вот как мы летаем! Летучая рыба...
Младенец набирал воздух для крика, но качка мешала.
Гамак раскачивался, словно маятник нынешней ее однообразной жизни.
Агни проводила в нем большую часть дня.
Полусонная, заторможенная, расслабив руки, положив младенца поперек
колен. Время текло очень быстро. Полтора месяца пролетели, как день -
тягостный, сновидчески-нудный, - в круговороте кормлений, пеленаний,
купаний, заунывного колыбельного мычания (петь она не умела). Время бежало,
а она, напротив, остановилась, прикованная к младенцу, агрегат для кормления
и укачивания, а не человек, не женщина, не стихия.
Вот опять у нее нет свободы. Меняются только формы рабства. Полностью
подчинена младенцу, выполняет отныне все его прихоти, а не свои. Нет и
никогда не будет свободы...
Блики солнца в просветах листьев перебегали по лицу младенца,