"Юрий Сотник. Приключение не удалось (Повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

которая все росла, по мере того как учебный день приближался к концу.
Томился и Пашка Бакланов. Обычно он все перемены проводил на втором этаже,
где у него были какие-то приятели, но сегодня он ни разу не спустился
туда. На переменах он слонялся по классу, сунув руки в карманы брюк,
что-то насвистывая и равнодушно, но слишком уж часто поглядывая на Федину
парту, куда тот сунул свой аппарат. Когда же дежурные выгоняли его из
класса, он становился у дверей и, продолжая свистеть, так же равнодушно
следил за Федей большими светло-серыми слегка навыкате глазами.
После пятого урока Федя отвел Нату в сторонку. Он передал ей конверт с
письмом к родителям и переписанное начисто послание в стенгазету.
- Письмо завтра опустишь в почтовый ящик. А вот эту статью передашь Соне
Лакмусовой. Понятно? Статью можешь прочесть, если хочешь.
Два последних урока прошли скучно. Феде очень хотелось, чтобы
преподаватели поинтересовались, сделал ли он домашние задания. Он не стал
бы врать, не стал бы выкручиваться. Он поднялся бы и вежливо, но твердо
сказал учителю заранее приготовленную фразу:
"По причинам, о которых я не могу говорить, я сегодня уроков не
приготовил".
Федя нарочно вертелся на парте, громко заговаривал со Славой, чтобы на
него обратили внимание, но никто из учителей его так и не спросил. Зато
Луну, которая не приготовила ни одного домашнего задания и от волнения
забыла все, что раньше учила, таскали к доске на каждом уроке. Получив
очередную двойку и идя к своей парте, она с укором взглядывала на Федю:
"Из-за тебя, мол, все это!"
Но вот зазвенел последний звонок. Для всех ребят это был звонок как
звонок, а в Фединых ушах он загремел как набат. С бьющимся сердцем
путешественник встал со скамьи. Ребята, толкаясь в дверях, хлопая друг
друга портфелями по спинам, выбегали в коридор. Когда класс почти опустел,
бледная, как стенка, Ната подошла к Феде.
- Не надо торопиться, - тихо сказал он. - А то еще кто-нибудь пристанет на
улице, чтобы вместе домой идти.
Они постояли минуты две на площадке лестницы, глядя, как почти кубарем
летит по ступенькам то один класс, то другой; когда же движение на
лестнице затихло, стали спускаться сами.
- Федя, может, ты все-таки отдумаешь? - с тоской в голосе спросила Луна.
- Отдумаю? Плохо ты меня знаешь, Наточка. Луна помолчала.
- Федька, но ты мне писать будешь, да? Обязательно? Федя, я вся изведусь
от волнения, пока не получу от тебя письма.
- Я тебе с дороги напишу. Как только сяду в поезд в Москве, так и напишу.
В раздевалке было почти пусто. Лишь в дальнем конце ее одевались несколько
девочек, которым мамы уже запрещали выходить без пальто.
Федя остановился. Грустно улыбаясь, он медленно обвел глазами длинные ряды
вешалок за деревянным барьером, четырехгранные колонны, поддерживающие
потолок, красные полотнища с лозунгами на недавно выбеленных стенах.
- Ну что ж, - сказал он полушутя-полусерьезно, - прощай, раздевалочка!
Одним человеком меньше будет толкаться в тебе по утрам. - Федя взглянул на
Луну, заметил, что та моргает и дергает носом, и ему захотелось еще больше
ее растрогать. - И вообще вся школа, прощай! Не поминай лихом твоего
ученика Федора Капустина... И вообще... Черт! - сказал он вдруг совсем
другим тоном и хлопнул кулаком по портфелю. - Аппарат в парте забыл!