"Дидо Сотириу. Земли обагренные кровью " - читать интересную книгу авторамежду деревнями Асси, Езгат и Явсан. Мы должны были пробить туннель длиною
около девятисот метров. Один отряд начал работу с одной стороны горы, второй - с противоположной. Труд рабов древних времен меркнул по сравнению с нашим. Мы работали по восемнадцать часов в сутки! Мы разбивали камень маленькими молотками с короткими ручками. Динамита у нас не было, был только черный порох. Нас разделили на пары, каждая пара должна была ежедневно производить определенное количество взрывов; невыполнивших задание ожидал хлыст. Раздробленную породу мы поначалу вывозили тачками. Позже нам дали вагонетки; с тех пор стало немного легче. Для того, чтобы дробить и валить камень, нужна большая сила, а мы все были истощены голодом и изнурены болезнями. Многие начинали харкать кровью и умирали. Но были и такие, кто выдерживал этот ад. Таким был и Мицос, сын какого-то капитана и певицы из Корделе. "Я был музыкантом еще с пеленок, - рассказывал он. - Когда настало время покинуть материнскую утробу, я сказал акушерке: "Ты возьми мой сантур, а я уж сам выпрыгну посмотреть, что из себя представляет этот мир..." Каждый день, когда мы садились есть, надсмотрщики и солдаты собирались вокруг Мицоса и просили рассказать что-нибудь веселое. - Ну что ж, придумаем какую-нибудь историю. Только смех нас и спасает, - говорил он. - Смех - это усиленное питание, ей-богу. Ну, скажем, как жаркое, свежее яичко или бифштекс с кровью! Солдаты хохотали от души. - Ну-ка, Мицос, сделай одолжение, расскажи о Марице с ее жирным задом и толстыми ляжками. Мицоса не нужно было долго упрашивать. О женщинах, как и о хлебе, он - Эх вы, чахоточные! Можно подумать, что вы на что-то еще способны! Ну ладно, садитесь поближе, расскажу. И не забудьте засечь, в который раз я вам это рассказываю, я сам уже счет потерял... И начинал Мицос расписывать пышные формы Марицы, которую ее муж, Сотирис, так раскормил миндалем, маслом, отбивными котлетами, мусакой[9] и бастурмой, что она заболела желтухой и чуть не умерла... - Ах! Я не перенесу этого удара! Как я расстанусь с ее толстыми ляжками! - И Мицос изображал плачущего Сотириса. Как-то один из солдат прервал Мицоса на самом интересном месте его рассказа, в момент, когда тот описывал соблазнительные ляжки Марицы. - Эй, хватит нам этой Марицы! - недовольно пробурчал он. - Расскажи о ком-нибудь еще, мало ли баб! К этой мы уже привыкли, с ней скучно... Как Мицос обиделся! Дело дошло до драки, они чуть не убили друг друга. - Да пропади она пропадом, эта Марица! - разняв их, сказал Христофорос Бурнувалис. - Есть ли у нас силы думать о женских ляжках? Вот если б вы подрались из-за свиного окорока, я сам бы принял участие! Казалось, такая жизнь окончательно опустошит наши души. Но нет! Вспоминаю день, когда мы закончили проходку туннеля и отряды встретились в темных недрах горы. Какая была радость! Какое было ликование! Ах, человек, человек! Сколько жизненной силы дано тебе богом! Кем мы были тогда? Чахоточными, голодными рабами, в которых едва теплилась жизнь. Семь месяцев мы боролись с камнем. Мы грызли его нутро, а он - наше. И когда мы победили его, завершили наше дело, в нас проснулась гордость. И у нас еще нашлись силы помечтать о мирном времени, когда через эти туннели пойдут поезда, |
|
|