"Дидо Сотириу. Земли обагренные кровью " - читать интересную книгу автора

крестились и молили всех святых помочь им вернуться вечером домой живыми.
Был убит наш сосед Андонис. Утром я видел в окно, как он прощался с
женой и она уговаривала его остаться дома.
- Не ходи ты, ради бога, в сад, Андонис! - упрашивала она.
- Ты, жена, как дитя малое! Если будем сидеть сложа руки, так весь
урожай инжира пропадет.
- Ну и пусть сто раз урожай пропадет, чем тебя не станет! Переждать
надо это злое время. Пока лучше продай золотые монеты, которые ты мне дарил.
- Ах, милая Элени, много ли за золотые монеты получишь? А это злое
время не один день продлится. Годы пройдут. Может, у тебя увесистый кошелек
припрятан или ты ростовщичеством занимаешься, только я этого не знаю. Как мы
ребят прокормим?
Андонис Манджарис был уверен, что никогда турки его не тронут. Сколько
их ночевало в его доме, не один ел и пил за его столом!
Тут подошел его друг Николас Айдинлис, и они ушли вдвоем. На повороте
Андонис обернулся и весело крикнул жене:
- Не бойся, Элени, вечером я вернусь и принесу тебе лаванды для белья.
Вечером Андониса Манджариса привезли с перерезанным горлом. Говорили,
что турки оставили его труп для погребения из особого уважения к нему, а
Николаса Айдинлиса они сожгли заживо и пепел развеяли по ветру!
Так текла жизнь в деревне. И все-таки мне после рабочего батальона эта
жизнь казалась прекрасной! Я искал пути продлить отпуск. Я предпочитал
судьбу Андониса Манджариса возвращению в рабочий батальон. Старый друг нашей
семьи обнадежил меня. Он обещал поговорить со своим знакомым врачом-греком,
служившим в турецкой армии, через руки которого проходили все документы
солдат-отпускников, и попросить его продлить мне отпуск.
- Можешь быть уверен, что три месяца тебе обеспечены... Доктор никогда
мне не отказывал...
Окрыленный надеждой, я пошел к доктору. Я даже припас десять золотых
лир, так как слышал, что доктор берет взятки. Но как даются взятки и сколько
надо дать, я не знал. Оказалось, что надо было иметь самое малое тридцать
золотых. Их надо было отдать третьему лицу, доверенному доктора, а он уже
распределял их, выделяя долю и турецкому полковнику. Я узнал эти подробности
после того, как потерпел полнейшую неудачу. Мой отпуск уже кончился, а
доктор держал себя так, будто ему ничего обо мне не говорили. Состояние
моего здоровья было ему совершенно безразлично. После осмотра он тут же
передал меня армейским властям, и я очутился на пересыльном пункте. Тщетно я
просил разрешения пойти домой, забрать вещи и попрощаться с матерью.
- Сбежишь по дороге, - сказал сержант. - Нас уже не раз обманывали, мы
теперь ученые.
Помещение пересыльного пункта было рассчитано человек на десять, а нас
впихнули туда шестьдесят. Большинство составляли дезертиры.
Были и такие, как я, у них тоже кончился отпуск, и их должны были опять
отправить в часть. Ни один солдат - ни турок, ни грек, ни армянин, ни
еврей - не желал возвратиться добровольно в свою часть.
В государстве царил полный хаос. Им управляли проходимцы, взяточники,
воры, спекулянты.


* * *