"Дидо Сотириу. Земли обагренные кровью " - читать интересную книгу автораплан в жизнь. В Смирне теперь распоряжался какой-то немец в форме прусского
генерала, сухой и бессердечный, настоящий оккупант. Звали его Лиман фон Сандерс. Смирненский митрополит Хрисостомос советовал: "Трижды подумайте, прежде чем обратиться к нему..." Этот злой дух Малой Азии не знал ни сострадания, ни пощады. С турками можно было договориться, с ним - никогда. Он не слушал слов, не принимал подношений, лишен был всяких чувств. Он был прислан к нам с жестокой целью - уничтожить нас, обобрать, вырвать у нас золотое руно. Турция по существу стала немецкой колонией. Задолго до объявления войны Турцию наводнили немецкие "специалисты" с целью "изучения положения в стране". Это были коммерсанты, военные, полицейские, археологи, социологи, психологи, экономисты, врачи, миссионеры, учителя! Их особенно интересовали греки, наши мысли, наше прошлое и настоящее, наши отношения с турками, наши способности, наши доходы и занимаемые нами посты. И то, что показали эти "исследования" и статистика, им не понравилось. Греков и армян слишком много. "Чересчур умны, - говорили они, - слишком высокие посты занимают и изворотливы, как черти. Турки еще не проснулись. И пока беи беззаботно наслаждаются покоем, греки фактически правят страной". Короче говоря, греки и армяне были серьезным препятствием для немцев, а значит, их следовало устранить. Мы, греки, народ жизнерадостный и трудолюбивый, в книгах немецких исследований стали выглядеть как бесполезный балласт, как пассив в балансе, от которого нужно поскорее избавиться. Но этот "пассив" нельзя было уничтожить одним росчерком пера или стереть ластиком; это было сделано путем многочисленных преступлений. Начало было положено Лиманами фон Сандерсами, а завершили дело наши друзья и защитники из Антанты. Еще до объявления войны только Турция вступила в переговоры с Германией, началось систематическое преследование греков, живших на побережье. Был отдан приказ в течение нескольких часов переселить всех греков с семьями в глубь Турции. Ни одного грека не должно было остаться на побережье. - Почему? Почему? - спрашивали люди. - Чем мы провинились? - Да, провинились! Тем, что радуетесь победам Антанты! Матери выхватывали из колыбелей спящих младенцев, поднимали с постелей больных и стариков. Мужчины наспех связывали узлы, люди бросали свои дела, имущество, дома и группами шли по пыльным дорогам Анатолии. В снегах горных ущелий, куда до тех пор не ступала человеческая нога, в знойной пустыне погибли тысячи греков и армян... * * * Подошла очередь Костаса и Панагоса отправиться в рабочий батальон. Накануне мы вернулись с поля вдвойне усталыми и молчаливыми и всей семьей, как в праздник, сели за стол. Мать зарезала двух жирных кур, чтобы прощальный ужин был сытным. Каждый из нас в тот вечер чувствовал особую необходимость общения с близкими, хоть и не признавался в этом. Мать то и дело наполняла тарелки Костаса и Панагоса. - Ешьте, ешьте, - приговаривала она. - Супчик ваш любимый, с яйцом, кисленький. - В батальоне нас тоже таким супом будут кормить? - спросил Панагос с |
|
|