"Константин Соргунов. Корпорация цветов " - читать интересную книгу автора

преспокойно выдерживают мой вес, я поверил в то, что Насте опасность не
угрожает. Однако даже тогда я беспокоился каждый раз, когда знал, что дочка
снова пошла качаться. Вскоре Настя это выяснила и с тех пор перестала
информировать меня о том, чем именно будет заниматься на улице. Возможно,
это прозвучит дико, но даже зная о том, что дочь соврала мне, я чувствовал
себя спокойнее.
Лес за нашим домом был на мой взгляд совершенно безопасным, потому что
заблудиться в нем было практически невозможно. Это был сосновый бор, в
котором тропинок было больше, чем муравейников, а они встречались там на
каждом шагу. В лесу росли сыроежки и белые грузди, иногда мы находили целые
семейства маслят и лисичек. Чуть подальше лес переходил в большое болото,
ходить к которому в одиночку Насте категорически запрещалось, да и она сама
понимала, что пройти по нему можно только со мной. За болотом был еще один
лес, который все в поселке называли Горелым, а все потому, что лет двадцать
назад он выгорел почти целиком. С тех пор там еще можно было встретить
крупные почерневшие пни, заросшие мхом и чагой, да огромные валуны, с
которых ни дожди, ни снега так и не смыли черный слой копоти. В Горелый лес
я пару раз приходил с Настей, но, кажется, она совершенно не впечатлилась
его величием и какой-то совершенно осенней атмосферой. Поэтому в следующий
раз я отправился в Горелый лес один, а потом отправлялся туда снова и снова.
Не знаю, чем меня так привлекал этот лес, возможно тем, что там меня
обнимала со всех сторон тишина, возможно тем, что там я чувствовал себя
единым с природой. Но я готов был бродить там часами, забывая обо всем на
свете, вдыхая запах опавшей хвои и чувствуя, как робкие капли дождя падают
мне на макушку. С каждым разом я уходил все дальше и дальше по Горелому
лесу, и однажды выяснил, что необязательно возвращаться обратно через
болото. Лес пересекала небольшая быстрая речка, названия которой я не знал,
и если пойти вдоль течения, можно было выйти на просеку, сплошь заросшую
вереском и высоким мхом. А она уже выводила прямиком к дороге, еще минут
двадцать размеренной ходьбы, и я, освеженный и умиротворенный прогулкой,
входил в "парадную" калитку. Каждый раз Настя удивлялась, что я делал в
лесу, если не принес с собой ни грибов, ни ягод, а я не умел ей рассказать.
Потом, утомившись однообразно отвечать на ее расспросы, я стал каждый раз
выдумывать новую историю своих приключений. Я сражался с медведем, охотился
на куропатку, встречался с лешим и беседовал с хитрой лисичкой. Не скажу,
чтобы Настя не понимала, что я сочиняю, но мои россказни доставляли ей
видимое удовольствие, и я старался вовсю. В конце концов у нас образовалась
традиция, - я каждый вечер перед сном рассказывал ей новую сказку о
собственных похождениях, а Настя обстоятельно выспрашивала меня о каждой
мелочи. И если я по ее мнению отвечал что-то не то, она сама придумывала
себе ответ. На мой взгляд дочь была лучшей сказочницей, нежели я, и порой я
и сам удивлялся ее бурной фантазии.
Моя Настя всегда была общительной девочкой, друзей у нее было много, и
все они делились на зимних и летних. К зимним друзьям относилась вся та
детвора, с которой играла моя Настя в городе. К летним, как несложно
догадаться, относились все дачные знакомцы. Когда Настя пошла в первый
класс, появилась еще одна категория друзей, школьная, но с ними у моей
дочери почему-то было не слишком теплые отношения. А вот летних друзей Настя
обожала, и даже став школьницей (то есть совсем большой по ее мнению
девочкой), на каникулы всегда приезжала на дачу и всеми силами старалась