"Константин Соргунов. Корпорация цветов " - читать интересную книгу автора Казалось, она даже не услышала меня, поэтому мне пришлось пробежать
пару шагов и схватить ее за рукав. Женщина не повернулась, не вздрогнула, только покорно остановилась и, понурив голову, стояла, ожидая, когда я отпущу ее. Мне не показалось, что я ее напугал, однако я счел нужным несколько раз извиниться и только после этого задать интересующий меня вопрос: - Я заблудился. Вы не подскажете мне, куда я попал? Казалось, женщину даже не удивил мой вопрос, хотя я уверен, что если бы кто спросил меня о том же, я бы счел его пьяным или сумасшедшим. Но женщина только взглянула на меня безразличными глазами и тихо сказала, почти не разжимая губ: - Эридэ. Голос ее был безвкусный и бесцветный. Меня ответ никоим образом не удовлетворил и я спросил уже настойчивее: - Простите, я что-то не пойму, где это? Женщина снова посмотрела на меня, задержав взгляд на люпине в моей руке, и сказала еще тише: - Эридэ. Город там, - она махнула рукой в сторону, откуда я только что пришел. - Море Дэу. Ты не отсюда, возвращайся назад. Впервые за все время, проведенное здесь, я заволновался. Заволновался потому, что только сейчас окончательно понял, что заблудился в каком-то странном месте. И я понятия не имел, как идти обратно. - Возвращайся назад, - повторила женщина, не глядя на меня. Во всем ее облике, в серой одежде, в выражении лица, в руках, сейчас сложенных на груди, была печать глухого отчаяния, когда всякая надежда на лучшее гаснет и больна, дышала она тяжело и, казалось, с трудом стояла на ногах. Мне стало жаль ее, я спросил, не могу ли я чем-то помочь, но она покачала головой и в третий раз велела мне возвращаться, откуда пришел. - Пришлым не место в Эридэ, - сказала она, хмуря брови. Было непохоже, чтобы она сердилась на меня, скорее она хмурилась из-за испытываемой сильной боли. Я никогда не мог видеть страдающего человека, и, если не мог помочь, старался держаться подальше. Единственным исключением была моя собственная дочь, рядом с которой я готов находиться и находился всегда, когда был нужен, однако и рядом с ней мне было нелегко. Я будто сам испытывал чужую боль, причем испытывал физически, меня била дрожь и поднималась температура. Говорят, что подобное свойственно людям впечатлительным, но я не могу причислить себя к таковым. У меня не вызывают практически никаких эмоций известия о чужой смерти, я не испытываю сострадания к тем, кто страдает вдали от меня, не лью слезы, сочувствуя героям кино или книг. Мне много раз говорили, что я циник, когда я пытался объяснить, что меня не трогают чужие беды, но я бы лицемерил, если бы выказывал свои соболезнования совершенно незнакомым людям. Когда я слышу что-то вроде "страна потеряла столько-то человек в такой-то катастрофе, объявлен траур", я не понимаю, почему я должен страдать за кого-то, кого не знал, а теперь уже и никогда не узнаю. Возможно, моя позиция покажется ужасной, даже кощунственной, но по крайней мере я честен и меня не мучают угрызения совести. А вот чужая боль при непосредственном контакте со страдающим человеком почему-то вызывает у меня сострадание и сопереживание. Вероятно, происходит это именно потому, что, как я говорил, я перенимаю ощущения больного человека, а если испытывать их |
|
|