"С.П.Сомтоу. Внеземная ересь" - читать интересную книгу автора

мужского достоинства. Я этого не хочу.
- Они тебе все объяснили?
- Да. Если меня оскопят, я никогда не стану мужчиной. Но при этом
никогда не потеряю голос. Они убеждены, что я должен принести эту жертву,
иначе навсегда останусь крестьянином, да еще и бастардом при этом. Но я
знаю, что это очень больно, а бывает, люди и умирают под ножом.
- Что ты ответил своей матери? - спросил я.
- Что мне вовсе не хочется этого делать. Я боюсь. И без того мне
слишком часто приходится терпеть боль. Хозяин постоялого двора... - Он
поколебался, но все же смело продолжал: - Да. Я бастард.
И, повернувшись спиной ко мне, приспустил тунику. Я увидел начинавшие
желтеть синяки и красные рубцы на спине мальчишки и сжал кулаки от ярости.
Но все же сдержался, ибо гнев - один из семи смертных грехов. Воистину мой
грех единственной ночи пал на следующее поколение. Но если мой сын
согласится на оскопление, надлежащее покаяние будет принесено.
- Да вы не жалейте меня, отец мой. Меня часто порют. Просто ему ничем
не угодишь.
- Сядь рядом со мной, Гийом из Тиффажа, - велел я. Мальчик повиновался.
Его близость ужаснула меня.
- Но твоя мать считает, что ты должен подвергнуться операции?
- Она говорит, что решение целиком зависит от меня.
- И каково же оно?
Я осмелился ласково коснуться его волос. На этот раз он не отстранился.
- Я ответил ей, что сделаю, как вы повелите, отец мой.
- Почему именно я?
- Потому что вы мой отец.
- Кто тебе сказал? - вскинулся я. - Твоя мать клялась мне, что словом
не обмолвится о нашей...
- Она не выдала вас, отец мой. Я сам узнал.
- Но как?
- ОН сказал мне, отец мой.
Следует ли мне поведать о том, как плакал мальчик, рассказывая, что
много лет мечтал увидеть своего родного отца? Что представлял его
крестоносцем, воином, охотником, принцем, трубадуром, волшебником, но даже в
самых безумных фантазиях не думал о священнике. Следует ли поведать о том,
как его слезы растопили мою сдержанность, и я наконец обнял его со всей
радостью незамутненной любви?
Нет, я не должен говорить этого. Потому что в тот момент ничего
подобного не случилось. Вместо этого я просто ответил:
- Тогда я приказываю тебе.
- Я сделаю все, что вы велите мне, отец, - кивнул мальчик и, встав,
приложился сухими губами к моей сухой щеке, после чего молча ушел.
Я подумал о боли и ужасе, которые обрушил на него. Но подумал и о
Боге-Отце, который точно знал, какую боль придется перенести спасителю
нашему, его единственному сыну. И только сейчас, когда меня никто не мог
увидеть, дал волю слезам. Я плакал, пока не впал в забытье. Перед рассветом
меня отыскали и разбудили. Настало время возвращаться в замок и служить
мессу. Поскольку та часть расследования, которая именуется "мягким
убеждением", была завершена, казалось более удобным проводить допрос в
подземной темнице. Пытки необходимо применять лишь по зрелом размышлении. В