"С.П.Сомтоу. Валентайн ("Вампирский узел" #2) " - читать интересную книгу автора

глупую музыку, трам-пам-пам, мы танцуем четверо маленьких Дракул наши плащи
развеваются на ветру, а мы кружим и кружим и топаем ногами.
Члены жюри поднимаются с мест. Бабулька-ведьма смотрит мне прямо в
глаза. Она вся мокрая от пота и дышит так тяжело - словно сейчас у нее
внутри что-то взорвется. Мы должны танцевать, не обращая внимания на жюри. Я
все думаю про Беки Слейк, потому что именно с ней я узнал, что это был секс,
эта тайная вещь в темноте, тайная - потому что грязная. Именно с ней я
понял, что не хочу становиться взрослым и смотреть людям в глаза и знать,
что они тоже знают секрет. Лучше мне умереть маленьким. Мама дает тебе
жизнь, а потом мама становится как вампир и пьет жизнь из тебя, и нельзя
ничего сказать, потому что она подарила тебе эту жизнь. Вот она. Стоит рядом
с Габриэлой. Обе бешено хлопают, подняв руки над головой, но за спиной у
нее - чья-то тень. Мне кажется, это призрак Беки. Она такая же черная,
непроницаемая. Она вроде бы не видна, но она всегда рядом, за каждой
задвинутой занавеской, за дверью в ванную, под каждой кроватью - навсегда.
- И наш победитель - подождите минутку! - что-то у нас происходит
загадочное! - Симона Арлета впадает в свой знаменитый транс! - похоже, нас
сейчас посетит кто-то из обитателей потустороннего мира! - держите шляпы,
леди и джентльмены - включите, пожалуйста, барабанную дробь - нет, лучше
оркестр - крещендо! - по-моему, сейчас мы увидим явление духа!
О Боже, она выходит на середину. Это не предусмотрено сценарием.
Операторы ошалело носятся туда-сюда, выбирая ракурс. Режиссер-постановщик
вышел на сцену и отчаянно жестикулирует осветителям, чтобы те направляли
свет на нее, и вот она уже - на середине сцены, и вся дрожит мелкой дрожью,
ее глаза закатились, так что видны только одни белки, и она что-то мычит и
стонет, и, и...
О Боже, ее разрывает надвое - на две продольные половинки! Мы уже не
танцуем. Мы стоим в стороне и смотрим. Разделение началось с головы, как
будто посередине лица раскрылась застежка-молния, показался череп, а потом
он раскололся, и потекли мозги, кровь забрызгала прожекторы и объективы
камер, лицо разлетелось ошметками, грудь раскрылась, за ней - живот, на пол
упал комок внутренностей, осколки костей разлетелись в стороны, один из
осколков чиркнул меня по щеке, и я закричал и хотел отступить, спрятаться за
боковую кулису, но поскользнулся на луже крови и упал плашмя. И тут прямо
передо мной приземлилась оторванная нога. Кровь брызнула мне в глаза.
Забилась в ноздри. Я дышал кровью. Я дышу кровью. Никто не кричит. Все
застыли на месте. Нет, это не может быть по-настоящему. Это - часть
представления. Мы же все понимаем. Мы не станем паниковать, как идиоты.
Лучше спокойно сидеть на месте, чтобы не выставить себя дураком.
Ее больше нет. Вместо нее - груда окровавленных частей тела. Руки
тянутся, царапают воздух. Оторванная голова расколота на две части. Глаза
вылезли из орбит и висят на ниточках нервов. Повсюду - алая дымка. Взвесь
мелких капелек крови. Кровавый туман начинает сгущаться, и в его клубящемся
мареве проступает фигура. Туман из крови загустевает человеческими
очертаниями.
Это мальчик.
Очень тонкий и очень бледный. Глаза у него - огромные. Напоминают глаза
оленя, которого вспугнули в лесу в охотничий сезон, на горной тропе
где-нибудь в Вопле Висельника. На нем ничего не надето, он совсем голый и
похож на те слайды, которые показывали чуть раньше, - слайды с древними