"С.П.Сомтоу. Валентайн ("Вампирский узел" #2) " - читать интересную книгу автора

Гульельмо показывает глазами в сторону алтаря, где устроена ложа
коллегии кардиналов. Среди фигур в красных плащах - один человек во всем
черном. У него мрачный, угрюмый вид. Он чем-то обеспокоен. Может быть, его
тревожит собственная музыка.
- Говорят, он убил свою жену, когда застал ее с другим мужчиной in
flagrante*, - говорит Гульельмо.
______________
* На месте преступления (лат.).

- Задушил ее! - радостно подтверждает другой мальчик-хорист с верхнего
ряда.
- Глупости ты говоришь... он ее зарубил мечом... а тому человеку
отрезал яйца, - говорит Гульельмо. - И кстати, хочу попросить у тебя
прощения. Ну... когда я сказал, что у тебя нет таланта. Я никогда не стану
полноценным мужчиной, но все равно я мужчина в достаточной степени, чтобы
признать, когда я не прав. У тебя подходящее имя, Серафини*.
______________
* Имя Серафини происходит от "серафима", одного из трех высших
ангельских чинов. Помимо всего прочего, серафимы обладали божественными
голосами.

Но Эрколино его не слушает. Его взгляд прикован к человеку, который
стоит на коленях рядом с безумным композитором. Он весь какой-то
всклокоченный, неопрятный; он смотрит по сторонам; его камзол не сочетается
с плащом, на его левом чулке зияет огромная дырка. Кто это, интересно,
думает мальчик-вампир, и как он попал в кардинальскую ложу. Похоже, его
потрепанный вид ничуть его не смущает.
- Не смотри на него, - настойчивый шепот Гульельмо.
Слишком поздно. Они уже увидели друг друга.
Все встают. Священник читает из "Откровения Иоанна Богослова".
Сбивчивая напыщенная латынь без всякой грамматики. Мальчик-вампир хорошо
помнит, каким этот язык был раньше - строгим, выверенным, ритмичным - в
устах искателей удовольствий в Байи; в обреченных Помпеях; во дворце
императора Тита.
- Отвернись! - говорит Гульельмо. - Не стоит тебе привлекать внимание
сера Караваджо.
Они смотрят друг другу в глаза. Мальчик знает, что видит мужчина:
ребенка, податливого и уступчивого, лист девственного пергамента, - все
смертные видят его таким. Он не отводит взгляд. Опять звучит музыка - гимн
"Ave Maris Stella". Эрколино не присоединяется к хору. Он ощутил запах
крови. Что-то разбудило в нем голод. Что-то в этом мужчине.
Внезапно мальчик-вампир понимает, почему он такой расхристанный, этот
человек. Похоже, он только что дрался. Его рука наскоро перебинтована
полоской льна, оторванной от рубашки. Острый запах свежей крови. Запах,
который перебивает и запах ладана, и аромат восковых свечей. Неодолимый,
влекущий запах. Хвалебная песнь святой Деве звенит под сводами собора;
голоса певчих дрожат в той безнадежной отчаянной страсти, которую могут
познать только евнухи. Но кардиналы клюют носами. Мальчики-служки одурманены
ароматом курящихся благовоний. Эрколино кажется, что здесь только двое
по-настоящему живых - Караваджо и он сам. Между желанием и исполнением не