"Орест Михайлович Сомов. Роман в двух письмах" - читать интересную книгу автора

покорнейше вас благодарю за то, что вызволили меня из этого омута... Такая
беда! Нелегкая занесла меня в болото, глядь - ан тут куличок перебегает да
переле-тывает с кочки на кочку; я за ним - он дальше и дальше. Зло меня
взяло, не отстаю от него; вот и подкрался, ступил, кажись бы, на твердое
место и попал на трясину; ноги-то мои и стали уходить в топь. Ах ты,
проклятый! - молвил я с сердцов и хвать из ружья по куличку; он улетел - а
подо мною все так ходенем и заходило, я и врютился по пояс. Ну, давай
биться, возиться: думал ружьем достать до дна, чтоб оттолкнуться,- куда
тебе! И ружье ушло в тартарары, чертям на потеху... А жаль! Ружье-то было
Лазаря Лазаринова и досталось мне по наследству еще от покойника дедушки.
Кабы в нем не расстрел да не раковины - и цены б ему не было: промаху бы не
дал! Да уж, видно, так ему на роду написано: не лезть же мне за ним в омут!
Благодаря бога, есть еще и кроме этого у меня дома дробовиков да винтовок с
полдюжины, побольше... Ну, так я погоревал, да и снова принялся выбиваться
из тины; не тут-то было! Я чтобы вон,- а меня словно лукавый тянет за ноги,
все глубже да глубже... Не насуньтесь вы - так бы меня поминай как звали!
- А как вас звали и зовут? - спросил я, чтобы положить предел этому
потоку красноречия.
- Авдей Гаврилов сын Кочевалкин, сударь, к вашим услугам: так меня
зовут добрые люди,- отвечал он.
- Послушайте, почтенный Авдей Гаврилович! Вам надобно поскорее
добраться до своего дома, переменить платье и белье, вытереться ромом или
одеколонью и успокоиться...
- Где у нас, батюшка, тратить ром на такую дрянь? А об ладиколони-то мы
слышать - слыхивали, только, признаться, в глаза-то не видывали. Вот я велю
истопить баню да вытрусь тройником, настоенным на стручковом перце, - так
все как с гуся вода.
- Хорошо, только пойдем. Я вас проведу до самых ваших ворот; боюсь,
чтобы вы после такого купанья не занемогли или не ослабели дорогой.
- И! Не в том сила, батюшка! А все-таки пойдемте-с. Вы мой благодетель,
так сказать, попросту, спасли мне жизнь, и я хочу вас угостить на славу.
Любопытство подстрекнуло меня узнать покороче моего чудака, его
житье-бытье и угощение на славу: я не отговаривался и пошел с ним.
Признаться, и голод начинал со мной заговаривать; я зашел верст за
пятнадцать от дома моего дяди, а на часах было уже около половины третьего.
Через час времени мы подошли к роще; тут мой вожатый признался мне, что ему
совестно было идти селом в этом виде, и потому он взялся провести меня к
себе в дом околицей и огородами. Мы побрели по узенькой лесной тропинке.
Вдруг навстречу нам с перекрестной дорожки порхнула, как птичка, молоденькая
девушка в ситцевом платьице цвета Robin-des-bois, с разгоревшимся от бега
лицом и разметанными черными, как смоль, локонами, с черными глазками и
быстрым взором. Миловидное личико ее с каким-то лукавым выражением
обратилось на бедного моего спутника, и глаза ее впились в его разноцветное
подобье. Красавица, как видно было, узнала в моем болотном мужичке своего
деревенского соседа - и не могла удержаться от смеха, обнаружившего ряд
прекрасных зубов, ровных и белых, как нитка отборного жемчугу. Потом она
взглянула на меня, смешалась, закраснелась еще больше и потупила глаза. Тут
только, по милости Мельмота, я заметил, что девушка была не одна: она вела
на голубой ленте маленькую белую козочку. Мель-мот, натравленный на дичь,
вероятно, счел и эту козочку доброю добычей и бросился было за нею; но я