"Орест Михайлович Сомов. Почтовый дом в Шато-Тьерри" - читать интересную книгу автора

молодой француженки всегда мне нравился своею незатейливою миловидностью; но
здесь я еще более почувствовал ему цену. Я остановился в безмолвном
удивлении перед молодой женщиной, как бы очарованный сладостным выражением и
тихим огнем этик больших голубых глаз. Из этого минутного забытья был я
выведен голосом введшего меня хозяина, который в отрывистых словах знакомил
меня с членами своего семейства. "Это отец мой, - сказал он, - это сестра, а
это жена и сын мой".
Мне показалось, что все они с какою-то недоверчивостию смотрели на
меня. И в самом деле, человек, пришедший пешком и объявляющий о своем
изломанном, может быть небывалом экипаже, мог поселить некоторое подозрение
на большой столичной дороге, где, конечно, подобные явления нередки и где
бродяги, выдавая себя за порядочных путешественников, не раз, конечно,
старались воспользоваться доверчивостию хозяев, хотя по крайней мере для
того, чтобы пообедать на чужой счет или выпросить лошадь и кабриолет до
следующей станции, с твердою решимостью найти способ не заплатить за них.
Мысль о таком подозрении была мне досадна. Без всякой нужды в звонкой
монете, я спросил у хозяина, где мог бы я разменять банковый билет на
золото? и он отвечал мне, что охотно сам услужит мне этим. Я вынул из
кармана мой бумажник, развернул, как бы нечаянно, лежавший в нем паспорт
мой, засвидетельствованный российским посольством в Париже; засим начал >
медленно перебирать несколько банковых билетов в пятьсот и тысячу франков,
подал один из них хозяину и просил его сделать мне обещанное одолжение. Он
бегло взглянул на билет, удостоверился в его подлинности и передал его
сестре своей, сказав: "Милая Леония, потрудись отсчитать этому господину
двадцатифранковых монет, на пятьсот ливров". - Девушка вышла в другую
комнату, а я остался с молчаливыми моими хозяевами. От нечего делать я начал
играть с прелестным ребенком прелестной хозяйки. Дитя охотно приняло мои
ласки, улыбалось мне и само заигрывало со мной, бросаясь ко мне на руки и
подняв вверх красивую свою головку с выражением ангельской приветливости.
Мать его умильно смотрела на нашу игру и заметно радовалась тому, что чужой,
незнакомый человек любовался ее малюткой и находил удовольствие в детских
его резвостях. Старый дедушка и даже сам отец малютки, показавшийся мне
почти нелюдимом, веселее взглянули на меня, и легкое облако сомнения,
подернувшее лица сего семейства при моем вступлении в дом, скоро совсем
исчезло; все уже смотрели на меня ясным взором доброжелательства.
Ничто не располагает столько в пользу человека незнакомого, как его
ласковость и внимание к маленьким детям,
Люди всегда склонны иметь доброе мнение о том, кто находит удовольствие
в невинных играх детства, всегда готовы в нем признавать чистую совесть и
мир души; но всегда ли безошибочно - не знаю и не хочу исследовать; ибо сие
почти всеобщее, доброе предубеждение льстило на этот раз моему самолюбию.
Я сказал не помню какое приветствие молодой женщине; она закраснелась;
что-то непонятное для меня выразилось в ее взоре, который она вдруг отвела
от меня и обратила на своего мужа, как будто бы о чем-то его умоляя. Мне
показалось это странным. Первая мысль, родившаяся в голове моей, была та,
что этот муж был ревнивый тиран своей прелестной жены; что, может быть, из
безумной ревности и меня он принял так неприветливо. Отгадал ли он эту мысль
по глазам моим, или, может быть, из побуждения более чистого, но он поспешил
разрешить мои сомнения.
- Не примите за неучтивость молчание жены моей или не припишите его