"Станислав Соловьев. Человек-окно" - читать интересную книгу автора

находилось за окном, не было реальностью, -- оно было сверхреальностью,
неподвластной Домингесу и непостижимой для него. Утверждения людей, -- в
момент утверждения они должны были непременно находиться рядом с Домингесом, в
обратном случае он их не воспринимал, будь то телевизор-телефон-телеграф или
вчерашний разговор, -- о непреложной реальности мира-где-то и вопиющей
связанности всех миров в одно целое вызывали у него снисходительную усмешку.
Постигнув прелесть заоконья, Домингес надолго увлекся этой страстью с
увлеченностью малолетнего влюбленного. Окружающие постоянно пытались его
переубедить, навязать мнение, что есть что-то, помимо того, что рядом.
Домингес возмущенно не соглашался. "Как, -- думал он в недоумении, -- это
может существовать, если его нет в этот момент рядом? Если я его не вижу, не
наблюдаю?"...
То, что Домингес не воспринимал не находящееся рядом с ним или не
пребывающее за окном, сочли за отвратительную память, отсутствие абстрактного
мышления и рассеянную отвлеченность. Наивные люди! Уж кто-кто, а Домингес был
человеком именно с абстрактным мышлением. Причем, в отличие от преподавателя
математики, писателя или университетского философа, он пользовался своим
абстрактным мышлением ежесекундно, ежесекундно подвергая ревизии реальность и
раскладывая ее по полочкам системы координат. Родители, родственники,
квартальная школа, муниципальный институт, сослуживцы -- все со временем
признавали свое поражение в схватке с координатами Домингеса. Обязательно,
рано или поздно, наступал тот момент, когда приходилось признаваться в
собственном поражении...
"Вы не видели дона Игнацио?" -- спрашивал наивный у Домингеса (только
человек наивный или новичок мог спрашивать такое у Домингеса на седьмой год
его работы в ведомстве).
"Нет", -- уверенно отвечал Домингес, -- он действительно в этот момент не
наблюдал никого, называемого доном Игнацио.
Если бы наивный задал следующий вопрос: "А существует ли дон Игнацио на
белом свете?", -- Домингес бы честно ответил: "Не существует".
Почему-то вопросы последнего рода никто Домингесу не задавал. Люди
проницательные, видимо, чувствовали некую грань в общении с Домингесом, и не
переходили ее, тем не обнаруживали огромную пропасть между их мировосприятием
и мировосприятием Домингеса. Люди наивные, надо полагать, не задавали подобных
вопросов, удовлетворяясь безграничной честностью Человека-Окна...
Домингес смотрел в окна родных пенат, школы, института, ведомства,
ресторана, бара, библиотеки, дома-пристани-вокзала-почтамта-борделя. Со
временем он стал выбирать те здания, где были чистые и большие окна, и в этих
зданиях он неизменно садился около чистых и больших окон. Не случайно было и
то обстоятельство, что отдел, в котором работал Домингес, имел чистые и
большие окна. Безумец -- в этом случае безумцем был начальник сектора --
пытался с непонятным усердием заставить Домингеса работать в кабинетах с
нечистыми и небольшими окнами. Один раз -- это было возмутительно! --
Домингеса заставили работать в кабинете без окон. Безумец-начальник плохо знал
Домингеса: уже на второй день Домингес невозмутимо смотрел в большое и чистое
окно соседнего отдела. На пятый день терпение начальника сектора лопнуло:
Домингес вернулся к большим и чистым окнам. Это была капитуляция, но Домингес
ее не заметил, ибо кабинет начальника сектора располагался в соседнем здании,
с тыльной стороны того здания, где тихо существовал он сам...