"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

ведут камер-юнкера, бросился на них, убил того стрельца, который вел
пленника, и, выручив его, возвратился домой.
Марселис закрыл лицо руками.
- Боже мой! Боже мой! - говорил он. - Этого я уж никак не ожидал!
Ведь если бы побег принцу удался, я был бы в ответе! Конечно, меня стали
бы подозревать, что я знал о побеге, и не миновать мне казни!
Марселис не ушел, а просил молодого человека пойти к Вольдемару и,
когда тот будет поспокойнее, спросить, не примет ли он его, Марселиса?
- Уж лучше бы его не раздражали, - отсоветовал ему Генрих Кранен. -
Раз он считает вас во всем виноватым, о чем же тут говорить?
Но Марселис ответил:
- Пусть он на меня гневается сколько хочет, пусть даже побьет меня, а
я желаю ему добра и, по моей прямой верноподданнической службе, должен
всеми мерами отговорить его от повторения такого поступка. Бога ради,
убедите его принять меня.
Марселис, ожидая возвращения Кранена, стал бродить по саду. Ждать
ему, однако, пришлось недолго.
Молодой человек возвратился и сказал, что принц согласен принять его,
только изумляется, что ему еще может быть от него нужно?
Марселис поспешил к Вольдемару.
Припадок бешенства уже прошел, оставалось отчаяние и сознание своего
бессилия.
Вольдемар лежал на лавке, покрытый мягкими стегаными тюфячками и
обложенный пуховыми подушками. Здоровою рукою он подпирал себе голову.
Красивое лицо его было бледно, глаза померкли... При входе Марселиса он
встретил его усталым, равнодушным взглядом и тихо произнес:
- Чего тебе еще от меня надо? Что доброго можешь сказать мне?
- Принц, - начал Марселис мягким голосом, - простите меня и не
гневайтесь, Бога ради! Клянусь, я несчастлив, но не преступен перед вами.
И теперь помышляю я только об одном, как бы вы себе не повредили...
- Я навсегда и бесповоротно повредил себе в ту минуту, как склонился
на твои лживые уверения, - сказал Вольдемар, отвертываясь от Марселиса.
Но тот не стал обижаться. Об обиде ли теперь было думать!
- Я все знаю, - сказал он, - знаю, что вы убили стрельца, принц...
- Ну так и знай! Я этого не скрываю и ни от кого скрывать не буду.
Сам скажу об этом царю и боярам.
- Ах, не делайте этого, ваша милость! - воскликнул Марселис. - Ведь,
может быть, стрельцы вас не узнали, а если вас и назовут, я стану уверять,
что это ошибка, что вас не было...
- Не советую делать этого! - усмехнулся Вольдемар. - Я объявлю, что
ты лжец.
- Ах, зачем вы не сказали мне, принц, что собираетесь бежать из
Москвы?
- Нечего сказать, очень был бы я умен, если бы об этом деле рассказал
тебе или кому другому, кроме тех, кого с собою брал!
- Что подумает царь, если узнает про то, что вы сделали! - вздохнул
Марселис. - Нет, умоляю вас, пожалейте себя, никому об этом не говорите!
- Вот еще! - воскликнул Вольдемар, порывисто вставая с лавки, но от
боли снова на нее опускаясь. - Ведь я уж приказывал Шереметеву передать от
меня царю, что хочу это сделать и кто меня станет держать и не пропускать,