"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

шпагами.
Но численность стрельцов одержала победу, пришлось-таки басурманам
бежать от ворот обратно в город. Один из них был взят стрельцами в плен, и
его тотчас же повели в Кремль, но едва поравнялись с собором Николы
Гостунского, находившимся вблизи от помещения датского посольства, как с
королевичева двора набежали в большом количестве пешие немцы, кололи
стрельцов шпагами, одного убили до смерти, шесть человек ранили и своего
товарища у них отбили...
И до этого разу много всяких самых невероятных слухов и рассказов
ходило по городу относительно приезжих датчан. Так, например,
рассказывали, что у них во дворе происходит всякая чертовщина и
неслыханные непотребства, что все немцы датские, и с их королевичем, не
простые басурманы, а колдуны и чародеи.
Царь-то хотел за того королевича царевну замуж выдать, а как узнал
про его ведовство, так и говорит ему:
"Нет, брат, не обмануть тебе нас, не токмо царевны ты не увидишь, а
беру я тебя в плен, и коли отец твой, басурманский король, не пришлет за
тебя выкупа, десять возов с золотом да пять возов с камнями самоцветными,
так и сидеть тебе, ведуну, на цепи у меня до скончания века, и никакое
ведовство твое тебе не поможет".
Много чего рассказывалось по Москве, но на сей раз слух оказался
справедливым.
На следующий день к королевичу явился Петр Марселис. Он был крайне
встревожен и расстроен. Ему объявили, что королевич нездоров, из своего
покоя не выходит и лежит со вчерашнего дня не вставая. Королевич сначала
не хотел принять его, но Марселис так просил и настаивал, что был наконец
впущен к Вольдемару в опочивальню.
- Чего ты больного меня тревожишь! - сурово сказал королевич при его
входе. - Какое такое у тебя дело?
- Вчера ночью и утром учинилось у вас дурное дело, - прямо начал
Марселис, - очень дурное... Это жаль, потому что от такого дела добра
нечего ждать...
- Мне своих людей не в узде держать! - сердито ответил ему
королевич. - А скучают они оттого, что здесь без пути живут. Я был бы рад,
чтобы им всем и мне шеи переломали!
- Вам бы подождать, ваша милость, - робко проговорил Марселис, - все
устроится понемногу, а дурных советчиков не слушайте.
- Хорошо тебе разговаривать! - закричал на него королевич. - Ты у
себя дома живешь, у тебя так сердце не болит, как у меня. Ведь ты хорошо
должен знать, что тут делается: послов хотят отпустить, а меня царь
отпустить не хочет. Я лишен возможности писать отцу и от него не получаю
известий, разве можно все это вынести?
- Потерпите, ваша милость! - упрашивал Марселис.
- Молчи и оставь меня в покое! - перебил его Вольдемар. - Неужели ты
не понимаешь, что мне на тебя глядеть противно! Ведь ты всему виною, ведь
благодаря тебе я здесь... Ты мне обещал, ты мне клялся, что ничего дурного
со мною не будет, ты ручался своей головой!..
Марселис развел руками и опустил глаза.
- Что же, - прошептал он, - разве мог я думать, что так все случится?
Разве я знал?