"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

точно твердо знал и другое: не отступится он от царевны, она будет
принадлежать ему. Как случится это? Как сумеет он примирить, по-видимому,
непримиримое? Он не мог еще себе, конечно, представить, да и не до того
теперь было. Когда он увидит "их" снова? Вот в чем состоял единственный
вопрос, которым он был теперь полон.
Он ждал вечера, ждал нового свидания с Машей. Но к вечеру погода
испортилась, все небо заволокло серой дымкой, пошел мелкий, частый дождик,
предвещавший долгое ненастье.
Несмотря на этот дождик, Вольдемар часа три, а может, и больше,
прокараулил в саду у забора, на заветном месте. Маша не пришла.
И на следующий день и вечер лил дождь, и опять, хоть и понимал, что
это напрасно, караулил Вольдемар у забора.
Наконец дня через три небо прояснело и непогода миновала. Опять
чудный вечер, теплый и влажный. Снова караулит Машу королевич, а ее нет
как нет!


II

Между тем, так как все переговоры не привели ни к чему, Пассбирг и
Биллен составили и понесли в посольский приказ грамоту с решительным
требованием отпуска. Они просили, чтобы царь назначил им день для того,
чтобы быть у царской руки на прощанье. Вместе с этим они настоятельно
требовали, чтобы королевич непременно был отпущен вместе с ними.
С ответом на эту грамоту к послам явился Шереметев и от имени царя
строго объявил им:
- Грамота ваша написана непригоже, как бы с указом. Таким образом
полномочным послам к великим государям писать не годится, да и в грамоте
совсем неразумно написано про королевича: ведь вы сами, послы, по
королевскому приказу, подвели его к государю и отдали его во всю его
государскую волю, а потому отпуску ему с вами не будет. Когда настанет
пригодное к тому время, то государь велит отпустить к королю Христианусу
послов его, только одних, без королевича.
- Но ведь это насилие, - ответил Шереметеву Пассбирг. - Ведь так не
только в христианских, но и в магометанских государствах не делается, и за
это царское величество перед всем миром отвечать будет!
- Неладные ты слова говоришь, - спокойно возразил Шереметев, -
никакого ответа его царское величество не боится, сам знает хорошо, что
делает, и не тебе его, государя, учить.
Пассбирг должен был убедиться, что всякие рассуждения и слова
действительно в этом деле напрасны. Потолковав со своим товарищем
Билленом, он просил Шереметева, чтобы это все было объявлено им письменно.
На это Шереметев согласился, и на следующий день датские послы
получили грамоту от имени государя. В ней дословно было повторено все, что
говорил Шереметев, и прибавлялось:
"А что станете делать мимо нашего государского величества, своим
упрямством и какое вам в том бесчестье или дурно сделается, и то вам и
вашим людям будет от себя, а без отпуску послы не ездят".
Послы очень хорошо знали, что без отпуску ехать действительно не
годится, и последние слова царского ответа достаточно красноречиво