"Сергей Соловьев. Эхо в темноте (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

ему больше и больше нравится сам процесс.

* * *

Т. В. теперь снова ходила на свою обычную работу и редко появлялась в
лаборатории у М. К. В этот день, однако, она взяла бюллетень, чтобы - в
кои-то веки - посидеть с матерью. Отец, дожидавшийся ее прихода, встретил на
пороге, сухо поздоровался, надел пальто и ушел. Судя по старому портфелю,
старым ботинкам и потертому "пирожку" на голове - в клуб филателистов. Он
жил на хорошую военную пенсию, у него была большая коллекция марок, однако,
идя в клуб, он всегда старался выглядеть скромно, опасаясь, что его примут
за богатого.
Она выбросила из головы мысли об отце. Простить его реакцию на
исчезновение Гоши было трудно. Другое дело - мама, мама, которая ничего не
помнит, не понимает, точнее, помнит и понимает только сердцем, с тех пор как
несколько лет назад безнадежно начала терять память. Она, несомненно, будет
расспрашивать о Гоше, не запоминая ответов. Для нее времени не существует. И
что ей говорить? Т. В. сняла пальто, сапоги, нашла тапки. На кухне гремели
кастрюли. Она прошла на кухню.
- Таня... - мама повернулась, вытерла руки о передник. - Таня, ты куда
запропастилась? Гоша уже два раза заходил. Что с тобой?
В первое мгновение Т. В. и правда поверила, что Гоша мог заходить к ее
родителям. Ну да, зашел, а они никому не сказали... Она глядела на
растерянное лицо мамы. Мама подошла, и они обнялись.
- Ну, садись, садись, сейчас обедать будем, видишь, я готовлю...
- Извини, мама, что я так долго у вас не была, столько работы
навалилось, - Татьяна села. - А когда Гоша заходил?
- Не помню... Недели две назад... Тортик принес... После школы...
Вот все и становится на свои места, подумала Т. В. Заходил-то он
несколько лет назад, когда еще учился в школе. Было время, когда он очень
любил заглядывать к ним. Предпочитал даже готовить у них уроки. Все - поиски
самостоятельности и свободы. А теперь это воспоминание внезапно всплыло.
Мать снова отвернулась и хлопотала у плиты. Т. В. казалось, что она все-таки
что-то чувствует - чует, что что-то тут не так, несмотря на потерю или,
может быть, полную запутанность ближней памяти.
- А все-таки нехорошо, что ты совсем не заходишь. И Валя твой (В. Ф., -
мысленно перевела Т. В.), нас совсем забыл.
- У него сейчас тоже очень много ответственной работы.
- А когда мы с тобой в Ташкенте были, в эвакуации, когда он на соседней
улице жил, у него время было. Дрова носил из подвала.
Это что-то новое, подумала Т. В. Она вообще не помнила, чтобы ей
доводилось встречать своего будущего мужа в Ташкенте. Дрова? Ну да, печка
там была, но в хаосе жизни ей больше запомнилась другая квартира с дровяным
отоплением, здесь, в Питере. Когда они с В. Ф. поженились и родился Гоша,
они после этого еще несколько лет жили с родителями - то с ее собственными,
то со свекровью. Свою квартиру они получили только в середине шестидесятых.
Квартира, где жила свекровь, была с печным отоплением. Именно там, в
дровяном подвале, забавляясь с пластилиновым факелом, Гоша ужасным образом
обжег правую руку... Татьяна как сейчас помнила эту историю. В субботу она
отвезла Гошу к бабушке. Предполагалось, что он останется на воскресенье.