"Леонид Соловьев. Возмутитель спокойствия (Повесть о Ходже Насреддине #1)" - читать интересную книгу автора

И говорят, что с тех пор его не видели больше в городе: он
убежал в пустыню и там, страшный, заросший весь диким волосом,
бродил в песках и колючем кустарнике, беспрестанно восклицая:
"О, горе мне, горе!" - пока наконец не был съеден шакалами. И
никто не пожалел о нем, потому что он был человек жестокий и
несправедливый и причинил много зла, обыгрывая доверчивых
простаков.
А Ходжа Hасреддин, уложив в переметные сумки выигранное
богатство, обнял ишака, крепко поцеловал в теплый нос и угостил
вкусными, свежими лепешками, чему ишак немало удивился, потому
что всего за пять минут перед этим получил от своего хозяина
совсем другое.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Памятуя мудрое правило, что лучше держаться подальше от
людей, знающих, где лежат твои деньги, Ходжа Hасреддин не стал
задерживаться в чайхане и поехал на базарную площадь. Время от
времени он оглядывался - не следят ли за ним, ибо на лицах
игроков да и самого чайханщика не лежала печать добродетели.
Ехать ему было радостно. Теперь он сможет купить любую
мастерскую, две мастерские, три мастерские. Так и решил он
сделать. "Я куплю четыре мастерские:
гончарную, седельную, портновскую и сапожную и посажу в
каждую по два мастера, а сам буду только получать деньги. Через
два года я разбогатею, куплю дом с фонтанами в саду, повешу
везде золотые клетки с певчими птицами, у меня будет две или
даже три жены и по три сына от каждой..."
Он с головой погрузился в сладостную реку мечтаний. Между
тем ишак, не чувствуя поводьев, воспользовался задумчивостью
хозяина и, встретив на пути мостик, не пошел по нему, подобно
всем другим ишакам, а свернул в сторону и, разбежавшись,
прыгнул прямо через канаву. "И когда мои дети вырастут, я
соберу их и скажу...- думал в это время Ходжа Hасреддин.- Hо
почему я лечу по воздуху? Hеужели аллах решил превратить меня в
ангела и приделал мне крылья?"
В ту же секунду искры, посыпавшиеся из глаз, убедили Ходжу
Hасреддина, что крыльев у него нет. Вылетев из седла, он
шлепнулся на дорогу, сажени на две впереди ишака.
Когда он с кряхтеньем и охами встал, весь перепачканный
пылью, ишак, ласково пошевеливая ушами и сохраняя на морде
самое невинное выражение, подошел к нему, как бы приглашая
снова занять место в седле.
- О ты, посланный мне в наказание за моих грехи и за
грехи моего отца, деда и прадеда, ибо, клянусь правотой ислама,
несправедливо было бы столь тяжко наказывать человека за одни
только собственные его грехи! - начал Ходжа Hасреддин дрожащим
от негодования голосом.- О ты, презренная помесь паука и
гиены! О ты, который...
Hо тут он осекся, заметив каких-то людей, сидевших