"Константин Соловьев. Бункер" - читать интересную книгу автора

ходить, они грызли друг другу глотки двадцать лет, по шею в дерьме, только
для того чтобы ты рассуждал, сидя в теплом и безопасном месте, о конце
света?!
- Репей...
- Молчать или застрелю прямо сейчас! Мои мать и брат... в убежище...
Hа двадцатый день... А ты просидел всю жизнь в теплой конуре и после этого
думаешь, что тебе... тебя... Тварь!
- Репей!
- Заткнись! Ты умрешь на закате... Поверь, я прослежу за этим лично!
Репей с трудом разжал пальцы и старик молча стал растирать помятую грудь,
не поднимая глаз. Выпачканное лицо он вытер рукавом, но на высоком
морщинистом лбу все же остался крошечный рыбий хвостик. Сейчас старый
сван выглядел как наказанный ребенок - хрупкий, едва сдерживающий слезы,
не понимающий, за что с ним так жестоко обошлись.
- Я вас понимаю...
- Все.
Последнее слово Охотник бросил тихо, но старик повиновался - он
чувствовал, что спокойная ярость лихого гостя может обернуться бедой куда
быстрее яркой вспышки бешенства. Поэтому он смолчал, оттирая с лица
последние капли соуса и устраивая свое немощное тело поудобней в кресле.
Так, в мертвом молчании, сидя друг напротив друга, они и провели
следующие несколько часов - спокойные и неподвижные, как статуи - высокий
старик в обветшавшей форме с наполовину седой головой и широкоплечий
крепкий мужчина с изуродованным ухом и ружьем за спиной.
А на закате появились гости.

* * *

Репей почувствовал их сразу - еще прежде чем стальные ворота распахнулись.
Повел носом, как опытный охотничий пес, насторожился, положил ружье на
колени, а пистолет возле руки. Старик смотрел за его приготовлениями без
интереса - в последние часы он впал в апатию и ничем не интересовался,
сидел без движения и смотрел в одну точку. Охотнику даже подумалось, что
смерть собралась избавить его от грядущих мучений, когда костоломы Жреца
будут огнем и сталью выбивать, вытряхивать из него каждый кусочек
информации, каждую крошечную зацепку. Hо тихая старческая смерть, бесшумная,
робкая и спокойная, не торопилась к свану - время от времени он беспокойно
ерзал в кресле или поднимал глаза, в которых вполне оставался рассудок.
Hа шум открывающейся двери Репей среагировал мгновенно, но почти сразу
же расслабился и опустил ружье - в проеме стояли двое. Заходящее солнце
освещало их сзади, поэтому лица различить было трудно, но он сразу узнал
их, как узнал бы, верно, и с закрытыми глазами. Первым, небрежно опираясь
на двуствольное помповое ружье, стоял крепкий рыжий детина, небольшого
роста, но зато широкий в плечах, с изрезанной фиолетовыми венами крупной
бычьей шеей и проворными, немного прищуренными глазами, постоянно
бегающими из стороны в сторону, будто их хозяин хотел видеть одновременно
все, что происходит вокруг него. Грубое лицо, покрытое щетиной, выражало
что-то напоминающее благосклонную лень, что не шло к длинному ножу на поясе,
двум повязанным крест-накрест патронташам и длинным багровым шрамам на
груди. Репей узнал его - это был Тур, один из личных телохранителей и