"Константин Соловьев. Бункер" - читать интересную книгу автора

мародеры, убийцы с различными убеждениями и сумасшедшие. Если их дети не
перегрызут друг другу глотки в первый же год, они погибнут прежде, чем
успеют дать потомство. Hет, Репей, на этот раз все гораздо хуже. Поэтому
я и говорил об остатках человечности... Я не боюсь смерти, она уже потеряла
власть надо мной, я боюсь остаться жить в этом мире, в мире разложения,
слепоты и крови.
- Что же вы сидели в своих консервных банках? - огрызнулся Репей, - Вышли
бы на поверхность, понесли знание... У вас же есть. Или страшно было?
Петр Семенович скривился.
- Какой там страх... Мы выжидали. Боже, какое ужасное уродливое слово!
Выжидали... Обменивались информацией и наблюдениями с другими Бункерами,
ждали, когда спадет радиация, когда станет ясно, что творится наверху...
Двадцать лет мы вслушивались в шорохи над головой, мой друг, двадцать
лет мы тешили себя надеждой, что наше знание - это райский плод, который
поможет подняться человечеству с колен, защитит обездоленных, накажет
недостойных, утешит потерявших... Мы были слишком наивны. Сейчас надо не
знание, а оружие. Барокко и синтез белков не в моде, сейчас пришлись бы
ко двору гаубицы и минные поля.
Старик говорил все быстрее и громче, постепенно распаляясь, лицо его
покраснело, глаза горели.
- Мы слишком поздно поняли, что диагноз не оставляет надежды на
выздоровление, слишком долго утешали себя нами же придуманной ложью. Я
успел прозреть, но успел лишь в последний день жизни. Когда в мой дом
ворвался полуголый дикарь с пистолетом и хладнокровно перестрелял
моих друзей и товарищей, во славу каких-то богов, в которых сам не верит,
и неясных туманных надежд. Уж извините за сравнение, мой друг, но
фактическая сторона дела именно такова. Только в этот день я понял...
Репей сам не успел понять, откуда в его руке появилась тяжелая
металлическая банка. Он увидел испуганное и бледное лицо старика, секунду
назад бывшее уверенным и полнокровным, попытался сдержать свою руку, но
поздно. Банка со звоном отлетела к стене, закружилась на месте. Он с трудом
взял себя в руки, чувствуя, как клокочет кровь в жилах и сами собой
сжимаются в кулаки руки. Он был хорошим Охотником и выдержка его не
подвела.
С лица старого свана сползали, оставляя за собой густые красные потеки,
остатки рыбы кильки-тюльки, на кровавой маске выделялись только глаза -
пустые, испуганные, по-стариковски прозрачные, как полустаявший снег.
Репей придвинулся к нему ближе, схватил обеими руками за воротник старой
обветшавшей формы, труханул, как ветхий мешок с мусором, бросил обратно
в кресло.
- Др-рянь... - слова вылетали резко, отрывисто, но сдерживать их он больше
не мог, - Ах ты подколодная плесень, змея... Трусливая старая сволочь!
Боги и туманные надежды? Да что ты, черт подери, вообще знаешь? Пожиратель
падали! Все это время сидел в теплом Бункере и судил, как хотел? Засунь
свои суждения глубоко в свою старую дряхлую задницу, потому что не стоят
даже воздуха, которым ты дышишь... Конец света? Мертвый мир?.. Старый пес!
Петр Семенович попытался пошевелиться, даже открыл рот, но Репей тряхнул
его еще раз, заглянул прямо в глаза.
- Люди дохли! Понимаешь это? Дохли! Под обломками, задыхаясь в блевотине,
нашпигованные свинцом... Их мозги сгнивали еще прежде, чем они переставали