"Владимир Солоухин. Мать-мачеха" - читать интересную книгу автора

далекая кровь воинственного и гордого грузинского князя.
Сергей бросился вон из комнаты. А Геля упала плашмя на диван, и рвала
зубами подушку, и плакала навсхлип и в голос, сотрясаясь всем своим юным
телом, которое, на слезы свои, она сумела так решительно отстоять.
Только через несколько дней, когда отупела боль и стали как бы
приснившимися подробности и детали того проклятого дня, она поняла, как
сильно любит Сергея и как без него ни минуты не может.
Сергей стал избегать встреч. Он перестал ходить на поэтическую студию.
Позвонить ему? Но хватало самолюбия, чтобы не звонить. Она ждала и искала
случайной встречи, и тогда по глазам сразу было бы все видно и понятно.
Геля стала ходить на другие литературные кружки и объединения в
надежде, не ходит ли Сергей туда. Но и там его не было. Пришла тяжелая зима
с метелями, с непрестанной болью в сердце, с полным отвращением к какому бы
то ни было делу. В эту зиму Геля по-настоящему полюбила музыку.
Елизавета Захаровна допрашивала с пристрастием:
- Почему не приходит Сергей? Объясни, что у тебя с Сергеем? Я знаю, это
ты во всем виновата. То тебе не так, это нехорошо. Интеллигент, умница,
почти кандидат наук. Любит дурочку! Разговаривать с тобой не буду, пока не
вернешь Сергея.
Геля начинала играть громче. Старенькое доброе пианино сотрясалось и
гудело от мощных звуков, слетающих с этих тонких, с этих белых, с этих
полупрозрачных рук.
...Разрыву исполнилась годовщина. Начавшее гаснуть вспыхнуло с новой
силой. Геля вспомнила, что четверг, изменила планы на вечер и поехала на
литобъединение, едва ли не самое крупное в Москве.
Каждый четверг перед восьмью часами вечера, шел ли дождь, мела ли
метель, съезжались с разных концов Москвы, сходились с разных концов
площади, кто из троллейбуса, кто из метро, разные люди. Они сходились к
одной из дверей большого здания и пропадали за этой дверью. Совсем еще
юнцы - начинающие поэты - и старые, обтрепанные житейской бурей литературные
бродяги, поэтические девицы, жаждущие погреться или блеснуть в холодных, в
сущности, лучах чьей-нибудь славы, и вдумчивые студентки, ищущие знаний,
старушки, в обличье которых сохранилось еще немало от того, от прошлого
века,, а рядом с ними - заводской парень с неотмытой металлической пылью на
руках...
В литературном объединении была секретарь - солидная, в средних годах,
темноволосая женщина Гера Васильевна. На ней-то все и держалось. Постоянного
руководителя не было. Приходилось каждую неделю договариваться с кем-нибудь
из крупных поэтов. К Гере Васильевне все шли охотно, знали, что народ
собирается настоящий, то есть с настоящим поэтическим завихрением в мозгах.
А то, что собравшиеся не знали подчас, кто из поэтов будет вести занятия в
следующий четверг, придавало этим занятиям особую прелесть. Каждый четверг
был чреват сюрпризом.
Геля опоздала на этот раз. Все уж сидели по местам. Еще и не окинув
взглядом всей комнаты, всех людей, собравшихся в ней, она почувствовала -
Сергея нет. Но делать было нечего.
Присев на свободный стул возле квадратной грубой колонны, бог знает
зачем поставленной здесь, она стала слушать.
Она заметила (потому что пришлось потесниться), когда рядом с ней
уселся громоздкий солдат с красной, как морковь, щетиной на голове. Но,