"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

путешествия, тому трудно понять, как я тянулся к каждому русскому человеку.
Я ждал, как милости, вечера, когда можно пойти в ту или иную русскую семью и
посидеть там, попивая прохладный напиток или даже простую воду из
холодильника. (О, наслаждение - кипяченая вода из холодильника!) К тому же у
меня в гостинице не было установки, охлаждающей воздух.
Итак, мы сидели в просторной и, самое главное, прохладной комнате. Мой
собеседник, хозяин, русский дипломат, давно уж не бывал в отпуске и, значит,
скучая по Москве, угощал меня экзотическими и свойственными этому уголку
земного шара винами. Естественно, что разговор наш на некоторое время
переключился на вина.
- Вы знаете, - признался я чистосердечно, - было время, когда я не
понимал никакого толка в натуральном виноградном вине. Попробовал однажды -
квас, кислятина, да и крепости никакой. Или вот тоже коньяк. Помню, в
студенческом общежитии лежали с ребятами, разговаривали, и вдруг выяснилось,
что никто из нас троих ни разу не пробовал коньяка. Спохватились: да что же
мы, ребята, пошли немедленно, рестораны еще не закрыты. Тогда рестораны в
Москве до трех часов ночи работали, не как теперь.
Побежали, как помню, в "Узбекистан", в нетерпении подзываем официанта:
- Нам бутылку коньяку и что-нибудь закусить.
- Какого вам коньяку?
- ...А разве не все равно? А... какая между ними разница?
Теперь-то все кажется смешным, теперь, когда я не смог бы спутать
грузинского "Енисели" с армянским "Двином", когда перепробовал всевозможные
там "Камю" и "Курвуазье", это, конечно, кажется смешным. Официант пожал
плечами и принес нам то, что попалось под руку. Право, я не помню, что это
было. Должно быть, какой-нибудь ординарный дежурный коньячишко. Налили мы по
стограммовой рюмке, выпили единым духом - переглядываемся. Бураки!
Точь-в-точь украинская самогонка из бураков.
- Вроде бы денатуратом припахивает.
- Нет, клопами.
Заплатили мы по тому времени шестьдесят рублей и в том нашли себе
утешение, что никогда уж, никто уж не соблазнит нас на эту дорогую вонючую
дрянь.
- Ну что ж, выпьем по этому поводу, - и Николай Сергеевич налил по
крохотной рюмочке из породистой коньячной бутылки.
Мы выпили, помолчали, оберегая во рту всю сложность аромата и вкуса,
которые накапливались в напитке в течение полутора десятков лет.
- Да... нет... Божественно... Неповторимо...
- И при всем том какая нежность.
- А что касается натуральных вин, - вспомнил я опять свою первую
тему, - то они казались мне все положительно на один вкус - кислые, и все.
Чтобы улавливать терпкость "Мукузани", пикантную горчинку "Гурджуани",
солнечную тонкость "Цинандали", розовую сластинку "Чхавери", сложность, так
сказать, вкусовой гаммы "Изабеллы" или легкость "Васкеваза", чтобы
улавливать все это и наслаждаться этим, такое не дается с первого раза. Зато
уж если поймешь, приобщишься - в жизни не возьмешь в рот никакой крепленой и
подслащенной дряни.

[Значит, я не понимал еще тогда прелести десертных вин, которые тоже
могут быть либо прекрасными, либо ординарными и дешевыми.]