"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

шуршал в ячмене.
- Вот ты, Шурка, не знаешь, а я хорошо помню. У меня и записано все.
Три тетрадки исписал.
- Чего помнишь-то? - отозвался Шурка.
- Ты какой дорогой сюда шел?
- Через "Дубки".
- А что такое "Дубки"?
- Ну... дубы там растут. Одиннадцать штук, все в один рядок, по
линеечке. Значит, кто-нибудь их там посадил.
- Правильно рассуждаешь. А кто? И почему их одиннадцать?
- Не знаю. Растут и растут.
- А я знаю. Потому что, можно сказать, я их и сажал.
- Ты-ы? - недоверчиво протянул сынишка. - Чегой-то тебе вздумалось в
чистом поле деревья сажать. Какую даль от нашего дома.
- Я-то был еще малолетний. Я только держал да мешался. А сажал их мой
отец, твой дед Василий Васильевич. И чистого поля там не было, а стоял наш
дом, располагалась наша крестьянская усадьба. И было нас, детей, одиннадцать
человек. Потому и дубов одиннадцать, понял? Второй с этого краю вроде бы -
я, потому что был я предпоследний, а самый младший, крайний, стало быть,
дуб - в честь Николая. А Николай погиб на войне.
- Деревня, что ли, на этом месте была?
- Не деревня, а хутор. Жили мы там одни. Три коровы, две лошади,
инвентарь. Молотилка, сеялка. Два сарая, небольшой прудик. Сад, огород, как
полагается. Большой погреб. Пасека - двадцать ульев. И все это у меня
записано в трех тетрадях. Чего сеяли, сколько уродилось, какие цены были на
базаре и прочее. А яму, которая недалеко от дубов, ты заметил?
- Куда же все делись, если одиннадцать человек? - перебил Шурка.
- Кто куда, Николай, видишь, погиб. Дядя Миша сам помер. Дядя Костя
бухгалтером работает в городе, ты его знаешь. Зинаида с Олимпиадой на
стороне. Я один остался в родных местах, работаю комбайнером.
- Про тебя-то я знаю.
- Знаешь, да не все. Я ведь был активист или, вернее сказать,
застрельщик.
- Кого стрелял-то, - не понял Шурка.
- Не кого, а всякое дело. "Автодор" распространять, закрытие церкви...
Это я теперь отстрял. А то я и селькором был, избачом тоже, пьесы
разыгрывали, стенгазету выпускали. Лектор из района приедет - прямо ко мне.
Введите, говорит, в курс обстановки. Снабдите местными материалами. Фамилии
ударников, злостных лодырей? Ну да у меня все записано. Три тетради исписал.
Можно сказать, история нашей местности... А книжек этих что прочитано!
"Бруски", например, или как это ее... "Ниссо". Ты яму-то около дубов видел
или нет?
Неизвестно сколько времени продолжался бы этот урок истории под
открытым небом, на границе ячменного поля и отлогого оврага, если бы Шурка
не подбежал к отцу в возбуждении.
- Папа! Гляди-ка, какой ячмень!
- Ну какой там ячмень? Обыкновенный. Пиво из него варить будут.
- Да ты погляди! Это нам Наталья Петровна велела за лето гербарий
составить: пшеницу, овес, рожь, клевер - все сельскохозяйственные культуры.
Вот я и пошел хороший колосок ячменя сорвать.