"Владимир Алексеевич Солоухин. Двадцать пять на двадцать пять (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Поездки в деревню каждый раз волновали Алексея Петровича. Он любил
свои родные места до мелочей, до запаха крапивы после дождя, до ветлы,
наклонившей свой кургузый ствол над прудиком с зеленоватой водой. Хоть и
понимал теперь, поездив по белому свету, что бывают места получше. Но все
тут с детства вошло, притерлось, соединилось с душой зубчик в зубчик,
выемка в выемку, так что при каждой новой встрече происходило полное
совпадение и соединение и не надо было ничего лучшего.
Село Преображенское стоит на холме. Холм одной стороной снижается в
огромный зеленый овраг, а другой - более полого и отдаленно - к реке.
Потом местность опять поднимается за оврагом и рекой, и там стоит лес.
Черемуха около реки, холодные омутки, где все-таки можно окунуться и
почувствовать неизъяснимое наслаждение, земляника и рыжики (по времени) в
близких лесочках. Полевые и луговые цветы во все стороны, тишина да синее
небо. Что еще человеку нужно? К тому же - родная изба, где поползано по
печке, по горячим ее кирпичам, сеновал с петухом, горланящим на насесте
под самым ухом, сад с красной смородиной, родящей почти Виноградовой
крупины и тяжести кисти... И то правда, дольше чем на два дня не мог
оторваться от московских обязанностей профессор. Этих двух дней как раз
хватало, чтобы лишь вкусить и вдохнуть аромат и пожалеть, уезжая, что
маловато оказалось времени. И он увозил в Москву желание вернуться сюда
опять при первом возможном случае.
Воронин-старший, Петр Павлович, нигде уже не работал по старости и
получал пенсию республиканского значения. Во-первых, он с самого начала
колхозов был активистом и постоянно на должностях: то осуществлял
ветеринарный надзор в районе, то был лесником, то даже и председателем
колхоза. Во-вторых, лучики от Золотой Звезды сына невольно обогревали и
старика, так что пенсия республиканского значения никого тут, в деревне,
не удивила.
Остальные дети Петра Павловича тоже все выучились, вышли в люди,
народили внучек и внуков, которых привозили на лето на приволье и молоко.
Одним словом, благополучие жило в этом деревенском доме с
палисадником, наполненным золотыми шарами. В дом, где все благополучно,
приятно приезжать на побывку, особенно если сознаешь, что в сотворении
благополучия есть и твоя немалая доля.
Он приехал на преображение.
Отец выбежал на крыльцо, мать, Пелагея Ивановна, выбежала, за ними -
многочисленная родня, сестры, зятья, уже успевшие, как видно,
расположиться за праздничным столом (традиция). Всплескивают руками,
суетятся, таскают вещи (и пиво) из багажника в избу. Перебивая друг друга,
вернее, не слыша друг друга, возбужденно рассказывают каждый свое: зять -
колхозный бригадир, сестренка - студентка Плехановского института, мать,
отец.
- Я думаю: что-то Ленька мой не едет, обещался, а я уж и пирогов его
любимых, с луком, с яйцами, напекла.
- Мы ждем, ждем... Спели и "Подмосковные вечера", и "Хотят ли русские
войны", и "Я люблю тебя, жизнь"...
- Я говорю им: раньше часу не приедет. Пока с дачи стронется, пока в
Москве...
Отец в первые же минуты старался рассказать, какие ловятся караси в
пруду, какие пескари на Скворенке, и что грибы высыпали в лесу, и что