"Владимир Солоухин. Прекрасная Адыгене" - читать интересную книгу автора

дальнем плавании", по мотивам Станюковича, я помню отчетливо, и молодой
матрос Егорка с вечным синяком под глазом от боцманского кулака (на вопрос
капитана - всегда: "Зашибся, ваше благородие") как живой стоит перед моими
глазами.
Потом Саша Кузнецов внезапно исчезает из Москвы, пренебрегая хорошо
начавшейся дорогой киноактера. Тут есть две версии. Одна из них, более
романтическая, включает легочную болезнь и категорический совет врачей
("если хотите жить") оставить Москву и переменить климат. Будто бы Саша
бросил все, уехал в горы, в Заилийское Алатау, сделался альпинистом,
горнолыжником, мастером спорта, защитил кандидатскую диссертацию о птицах
Тянь-Шаня и, наконец, стал писать рассказы и повести - и в этом именно
качестве вновь всплыл для меня в Москве, потому что его повесть "Сидит и
смотрит на огонь" прислали мне на отзыв из издательства "Молодая гвардия".
Вторая версия, более верная и спокойная, но, впрочем, тоже с
решительным рывком в нужном месте, гласит, что после окончания вуза Саша
получил распределение в Алма-Атинский драматический театр. Оказавшись вблизи
гор, он стал приобщаться к охоте, познакомился с альпинистами, понял вкус
этого спорта и в один прекрасный день, бросив театр, уехал в горы.
Кроме специальных книг по птицам, рекомендую его книги "Горы и люди",
"Внизу - Сванетия" и "В северном краю". Сейчас он - доцент на кафедре
физкультуры Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и
картографии (бывший Межевой институт). Редкую коллекцию птиц, собранную
собственноручно,- около восьмисот штук - он разрознил, подарив большую ее
часть Зоологическому музею МГУ, а грифа (размах крыльев 280 см)
краеведческому музею города Фрунзе. Увлекается собирательством: старинное
оружие и немного иконы. Патологически честен. В Монте-Карло, где он ночевал
со спортивной группой после восхождения на Монблан, выбежал утром из отеля
на зарядку. Самой удобной для зарядки оказалась площадка, на которой с
вечера стояли автомобили, теперь разъехавшиеся. В свежем снежке что-то
блеснуло. Потянул - бриллиантовое колье. Прервав зарядку, побежал и вручил
колье портье, которая в шоке не сказала даже "мерси". Однажды при встрече
вынул из кармана мелко сложенную газетную вырезку и протянул ее мне со
словами:
- Мои друзья альпинисты, уважающие тебя как писателя, просили тебе
вернуть.
Еще недоразвернув вырезку, я понял, что это моя статья, написанная по
заказу одной газеты, за которую мне стыдно и до сих пор.
Итак, позвонил мой хороший знакомый, Саша Кузнецов, которого я к
моменту звонка не называл еще Александром Александровичем. Пустяковое дело
(кажется, посмотреть икону, которую ему отказала тетка) мы решили в одну
минуту, договорившись, что завтра он заедет ко мне в четвертом часу. Но
предтелефонное настроение не совсем еще рассеялось, и я неожиданно для
самого себя, как это всегда у меня бывает в переломных и важных моментах
жизни, вдруг заговорил в трубку:
- Слушай, Саша, ты все там знаешь, в горах. Нельзя ли устроиться на
месяц в какой-нибудь альпинистский лагерь? Но только так, чтобы отдельная
комната. Мне все равно, где работать, но там я стал бы совершать прогулки по
горным тропам; может быть, удастся порыбачить в горной реке. Хочется
переменить обстановку и встряхнуться.
- В каком месяце?