"Владимир Солоухин. Прекрасная Адыгене" - читать интересную книгу автора

и вовсе кучу гнилушек. И вокруг нас, и сверху нас была все та же серая,
темно-серая вата, а под ногами лужи воды и грязь; грязи не было только на
той, тоже, кстати, серой, бетонированной площадке, на которой остановился
автобус. Корявая елка стояла неподалеку, с привязанным к ее толстой ветви
баллоном из-под газа, игравшим здесь, как видно, роль сигнального рельса, в
который бьют теперь везде по широкой Руси за упразднением колоколов.
Наша сиротливость под дождем подчеркивалась не столько рюкзаками,
вытащенными под дождь, и тем, что сразу все съежились, но тем, что автобус,
высадив нас, поспешно развернулся, миновал ворота, облегченно и резво
покатил вниз.
Не время разглагольствовать под дождем, но необходимо теперь же
объяснить, на каких правах прибыл наш отряд в "Алаарчу" и почему, не имея к
лагерю никакого отношения, мы все же приехали сюда и высадились в самом его
центре на бетонированной площадке.
Саша Кузнецов зимовал в этом ущелье, когда не было здесь ни
двухэтажного деревянного дома, ни двух рядов стандартных палаток, ни домика
начальника лагеря, ни медицинского пункта, ни бухгалтерии, ни прачечной, ни
душевой, ни финской бани, ни склада, ни некоторых других построек, но стоял
единственный домик, который совмещал в себе все перечисленное.
Горные козлы бродили вокруг, словно домашние козы. Антилопы спускались
с гор в это ущелье. Недостатка в мясе не испытывали ни зимовщики (Саша с
женой), ни огромный и свирепый беркут, которого Саша пытался приручить и
сделать охотником. Позже, когда образовался лагерь "Алаарча", Саша работал в
нем начальником учебной части. На правах ветерана он и привез сюда свою
группу, но не с тем, однако, чтобы влиться в лагерь со всеми вытекающими из
этого обязанностями и правами, но с тем, чтоб расположиться поблизости (в
трехстах шагах) самостоятельным палаточным бивуаком, с самостоятельным
распорядком, самостоятельной программой, самостоятельным питанием.
Договорились заранее, что лагерь берет нас под свое крыло только в
рассуждении медицины и спасательной службы. Ну, еще душ иногда, ну, еще
свободное хождение по территории, ну, еще посещение клуба с двумя столами
(бильярдным и для пинг-понга), а также со шкафом, в котором наберется сотня
книг: Либединский, Сейфуллина, Сабит Муканов, Серебрякова, Караваева, Ольга
Форш...
- Разобрать рюкзаки!
Я отвел Олю в сторону пошушукаться.
- У нас на двоих есть одна комната в том деревянном доме и один
спальный мешок. Нелепо тебе в такой дождь и в такой холод спать в мешке на
сырой земле. Значит, давай пока устроимся в моей комнате, а завтра
посмотрим, попросим у начальника лагеря еще одну комнату.
- Нет. Если я хоть на одну ночь оторвусь от девочек, я буду для них
чужая на все это время. Что бы ни было, я буду делать все, что они, и жить
вместе с ними. Если они могут - значит, смогу и я.
- Они все лето жили в полевых условиях, в палатках, на практике. Они
ко всему привыкли. А ты из-под московского одеяла.
- Когда-нибудь надо привыкать.
- Пошли! - тихо скомандовал Саша.
Мимо прозрачного озерка, которое среди лагерных построек выглядело
скорее прудиком, мы пошли по мокрым кустам, с камня на камень перепрыгнули
ручеек, по редко положенным камням перебрались через болотце, перешагнули