"Владимир Солоухин. Трава" - читать интересную книгу автора

у потрясенного узника, как награда за его внимание и тер-пение.
Первым делом из земли показалось нечто нежно-зеле-ное и при тщательном
рассмотрении (без рук, без дотрагивания, конечно, - замерла душа) нечто
собранное в комочек, в щепотку и покрытое прилизанными серебристыми
ворсинками, отчего и выглядело вовсе не столько зеленым, сколько
серебристым.
Счастливый сеятель (если можно назвать счастливым человека, сидящего в
тюрьме, но все равно счастливый относительно того маленького дела, о котором
идет речь), наверное, наблюдал за развитием растения, как теперь наблюдает
иногда замедленная кинокамера, в объективе которой наглядно разворачиваются
листья и раскрывают-ся бутоны цветов. Нам приходится следить за растениями
рывками, и вот, во-первых, обнаруживается, что серебрис-тый росток подрос
еще и развернулся вдруг в два са-мостоятельных отдельных листа. Листья при
этом полу-чились не простые, а строенные, разрезанные. Три оваль-ных,
зубчатых по краям плоскости сходятся в одной точке, образуя розетку. Можно и
так сказать, тонкий стебелек, поднявшись из земли и дорастая до определенной
высоты, растроился, разбежался на три жилки. Каждая жилка сделалась осью
зеленой овальной плоскости. Три жилки, три плоскости, а в целом - один
тройной лист. Сверху он получился почти темного зеленого цвета и если не
глян-цевый, то, во всяком случае, гладкий, снизу же матовый, серебристый.
Стебелек, вознесший лист над черной материнской землей, - тонкий, круглый в
сечении и весь по-крыт мелким нежным пушком. Зачем ему этот пушок, мы не
знаем (растут же другие без пушка!), но, значит, зачем-нибудь нужен.
Два стебелька подняли два листа, подставив тем самым свету две
огромные, грандиозные, в масштабах посеянного зернышка, зеленые плоскости.
Эти светоуловители сразу же начали действовать. Сверхсложная и сверхточная
хими-ческая лаборатория заработала на всю мощь. Вскоре двух
светоулавливающих плоскостей оказалось мало, и были выставлены еще две
дополнительные плоскости. Потом появился и быстро перерос все растение еще
один тонкий стебель. Однако он не торопился увенчивать себя листом, но
разделился на два отдельных, еще более тонких сте-белька. На конце каждого
из них возникло по островер-хой зеленой шишечке, очень похожих на
миниатюрные церковные луковки.
Эти луковки-маковки росли не по дням, а по часам, набухали, что-то
распирало их изнутри, словно некие гно-мы под землей день и ночь работали
насосами, нагнетая подземную силу и в листья, и в стебель, и в островерхие
шишечки. И вот - стебелек держится прямо, не сгибается и не никнет.
Огромные зеленые плоскости, сочные и пото-му, безусловно, тяжелые, держатся
горизонтально, а не повисают, как тряпки. Островерхие шишечки раздуваются и
того гляди лопнут.
Настал день, когда шишчатые бутончики действитель-но не выдержали
внутреннего напора, лопнули, и два ос-лепительно-белых цветка озарили сырую
тюремную камеру.
Напрасно было бы гадать и спрашивать, где взяло рас-теньице такой
нежный и белый материал, как оно сумело соткать такие чистые тонкие
лепестки, по пяти на каждом цветке. Где взяло оно и яркого желтого материала
на круглую шишечку в середине цветка и на крохотные бу-лавочки, натыканные в
эту шишечку со всех сторон.
Сравнительно с самим собой семечко подняло эти цве-ты на
головокружительную высоту, если учесть, что сте-бель у куста лесной