"Владимир Солоухин. Трава" - читать интересную книгу автора

травой, на Украине - чабрецом. Есть о травах и у Марко Поло, но я не
выписывал, а па-мять изменяет, начинается склероз. Да и читал-то я его лет
сорок назад.
Жером Бок. "Книга трав" издана в 7 году. Есть в нашей библиотеке. (В
библиотеке Центрального Дома ли-тераторов. - В. С.) В ней много
интересного, вплоть до средневекового салата из крапивы, листьев фиалки и
ре-пейника. Без уксуса (тогда еще не знали его) и без мас-ла (оно в то время
считалось роскошью). В салат для остроты прибавляли хрен.
Я еще покопаюсь в записных книжках. Привет!"


x x x

Существует точное человеческое наблюдение: воздух мы замечаем тогда,
когда его начинает не хватать. Чтобы сделать это выражение совсем точным,
надо бы вместо слова "замечать" употребить слово "дорожить". Действительно,
мы не дорожим воздухом и не думаем о нем, по-ка нормально и
беспрепятствен-но дышим. Но все же, неправ-да, - замечаем. Даже и
наслаждаемся, когда потянет с юга теплой влагой, когда промыт он майским
дождем, когда облагорожен грозовыми разрядами. Не всегда ведь мы дышим
равнодушно и буднично. Бывают сладчайшие, драгоценные, памятныена всю жизнь
глотки воздуха.
По обыденности, по нашей незамечаемости нет, пожалуйу воздуха никого на
земле ближе, чем трава. Мы привыкли, что мир - зеленый. Ходим, мнем,
затаптываем в грязь, сдираем гусеницами и колесами, срезаем лопатами,
соскабливаем ножами бульдозеров, наглухо захлопываем бетонными плитами,
заливаем горячим асфальтом, завали-ваем железным, цементным, пластмассовым,
кирпичным, бумажным, тряпичным хламом. Льем на траву бензин, ма-зут,
керосин, кислоты и щелочи. Высыпать машину завод-ского шлака и накрыть и
отгородить от солнца траву? Подумаешь! Сколько там травы? Десять квадратных
мет-ров. Не человека же засыпаем, траву. Вырастет в другом месте.
Однажды, когда кончилась зима и антифриз в машине был уже не нужен, я
открыл краник и вся жидкость из радиатора вылилась на землю, там, где стояла
машина - на лужайке под окнами нашего деревенского дома. Анти-фриз растекся
продолговатой лужей, потом его смыло дождями, но на земле, оказывается,
получился сильный ожог. Среди плотной мелкой травки, растущей на лужайке,
об-разовалось зловещее черное пятно. Три года земля не могла залечить место
ожога, и только потом уж плешина снова затянулась травой.
Под окном, конечно, заметно. Я жалел, что поступил неосторожно,
испортил лужайку. Но ведь это под собственным окном! Каждый день ходишь
мимо, видишь и вспоминаешь. Если же где-нибудь подальше от глаз, в овраге,
на лесной опушке, в придорожной канаве, да, гос-поди, мало ли на земле
травы? Жалко ли ее? Ну, высы-пали шлак (железные обрезки, щебень,
бой-стекло, бетонное крошево), ну, придавили несколько миллионов травинок.
Неужели такому высшему, по сравнению с тра-вами, существу, как человек,
думать и заботиться о таком ничтожестве, как травинка. Трава? Трава она и
есть трава. Ее много. Она везде. В лесу, в поле, в степи, на горах, даже в
пустыне... Разве что вот в пустыне ее поменьше. Начинаешь замечать, что,
оказывается, может быть так: земля есть, а травы нет. Страшное, жуткое,
безнадежное зрелище! Представляю себе человека в безграничной, бестравной