"Владимир Солоухин. Трава" - читать интересную книгу автора

воздухе наклониться над белой башенкой цветка и вдохнуть аро-мат. Иногда я
срывал их несколько штук и дома ставил в воду.
Тем не менее задача моя оказалась не из легких. Дело в том, что
клубеньки надо добывать только осенью, когда цветов уже нет и растение не
выделяется среди других трав, не бросается в глаза издалека, за пятнадцать
- двадцать шагов. Я думаю, если ползать по лесу на коле-нях, и то едва ли
обнаружишь те два глянцевитых листоч-ка, льнущих к земле, благодаря которым
любка и называется двулистой.
Воображение во время охоты всегда работает на охот-ника. Идешь по грибы
и заранее рисуешь себе, как под темной елью стоят шоколадные белые грибы.
Или видишь как наяву оранжевые блюдца рыжиков в зеленой траве. Говорят,
такое охотницкое воображение помогает охотни-кам обнаружить тетерева,
затаившегося в древесной кроне, зайца, слившегося со снежной белизной, любую
дичь, тот же боровик под еловой тенью.
Но часто в жизни все оказывается не так, как рисова-ло воображение.
Заглядываешь под еловые лапы, а там темная пустота. Кажется, не может не
быть под такой классической елью белого гриба, а его нет и нет. Найдешь его
потом под какой-нибудь елочкой-замухрышкой.
Так и теперь, собираясь на эту необыкновенную для меня охоту, я
воображал, что как только приду на нужную поляну, так и увижу знакомые
(разглядывал летом) ли-сточки, под которыми в земле таятся два загадочных
клу-бенька, никогда в жизни мною не виданных. Но уже сама сентябрьская
поляна не походила на ту, которую я запом-нил с июня месяца. Все цвело и
блистало здесь тогда. Ни-чего не стоило нарвать красивый букет. В который
раз соблазнишься и колокольчиками, подивившись, как можно было оперировать и
распорядиться, строя цветок столь тонким и нежным лиловым материалом.
Соблазнишься на-прасно, как известно, потому что, пока несешь до дома,
колокольчики сникнут, словно детские воздушные шарики, из которых утекает
воздух. Ничего, долго будут стоять в кувшине другие цветы. Не заказано и на
другой день прийти на ту же поляну и вновь увидеть ее все в том же летнем
цвету.
Никаких цветов я не увидел теперь на сентябрьской поляне. Не сочный
травостой по колена, а приземистая гу-стая щетка травы, с торчащими там и
сям сохлыми стеб-лями бывших цветов, не непременное, перегретое солнцем
гуденье пчел и шмелей, а сероватая тишина нахмуривше-гося денька. Уже и
листья кое-где поддались желтизне, и одна березка, уступившая, сдавшаяся
раньше других (мо-жет, сорт, а может, какая-нибудь березовая болезнь),
напорошила на поляну желтых листочков.
Быстрыми шагами начал я ходить по поляне, надеясь тотчас и обнаружить
предмет охоты. Но перепутавшаяся трава казалась однообразной. Я был слеп,
как слеп не-просвещенный человек, глядящий на небо, усыпанное звез-дами. От
горизонта до горизонта - одинаковое небо и оди-наковые светлые точечки. Ну
мигают, некоторые поярче, покрупнее, а в целом - хаос. Рассыпаны звезды,
как горох, без всякого порядка. Много-много, что увидит на небе
непросвещенный человек, так это ковшик Большой Медве-дицы, так и я сразу
отличил, конечно, на лесной поляне крапиву, выросшую на куче истлевшего
хвороста.
Но мне нужна была теперь не Большая Медведица, даже не какой-нибудь там
Телец. Мне нужна была Вега - благородная и таинственная звезда!
Долго я бродил по поляне и даже чуть не ползал по ней, а два знакомых