"Владимир Солоухин. Трава" - читать интересную книгу автора

Смотрю на цветок жасмина. Его чистота, нежность и тонкость
неправдоподобны. Глаз не устает любоваться им. Кроме того, он источает
неповторимый, во всей многооб-разной природе только ему, жасмину, присущий
аромат. Его конструкция проста и строга, он построен по законам геометрии.
Его четыре лепестка, расположенные крестооб-разно, вписываются в условный
круг.
Все это - и белые лепестки, и желтая серединка цвет-ка, и даже сам
аромат, - все это создано при использо-вании девяноста двух (или сколько их
там теперь откры-ли?) элементов менделеевской таблицы, путем гениальных
комбинаций.
Ни один элемент в чистом виде жасмином не пахнет. Ни один элемент не
может произвести такого же эстети-ческого воздействия, то есть такого же
очарования, какое производит живой цветок.
Ну конечно. Ведь и буквы, будучи рассыпанными, тоже не значат ничего.
Возьмем хотя бы такой бездушный и бес-чувственный, бесцветный набор букв: в,
з, ы, з, ш, х, о, м, у, д, н, и, о, ы, р, а, д, с, в, к, о, у, ь, н, о, м,
р, о, к, н, ж, ы, и, и, ж, у, ь, и, е, я, ж, у, ь, и, е, я, ж, с, ч, б, ш,
ь, о, ч, н, х, а, т, и, у, с, п, ы, ж, я, н, е, м, ж, л, е, н, в, о, у, г б,
и, в, з, д, я, з, с, а, д, з, е, в, з, ю, о, е, о, г, и, п, р, ш, о.
Увидим ли мы, читая эти буквы, какую-нибудь картину, тем более
прекрасную? Услышим ли аромат темной горной ночи, ее тишину? Возникает ли
перед нами мерцание звезд, почувствуем ли мы в гортани прохладу ночного
свежего воздуха, а в сердце - неизъяснимую тревогу и сладость?
Но вот буквы меняются местами, группируются, соот-ветствующим образом
комбинируются, и мы читаем, шепчем про себя, повторяем вслух:

Выхожу один я на дорогу,
Сквозь туман кремнистый путь блестит,
Ночь тиха, пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

Не аналогичным ли образом должны группироваться и перегруппировываться
элементы менделеевской таблицы, чтобы из их безобразной и бесчувственной
россыпи полу-чился живой и душистый цветок жасмина?
Теперь задаем себе вопрос: сколько миллионов лет нуж-но встряхивать на
подносе рассыпанные буквы, чтобы они сами собой сложились, в конце концов, в
гениальное лер-монтовское четверостишие? Или в поэму "Демон"? Или в сонет
Петрарки? Или в целого Гете? И не придем ли мы к выводу, что для того, чтобы
из рассыпанных букв полу-чилось гениальное стихотворение, нужен, как ни
печально в этом признаться, поэт.

Итак, оправдав кое-как понятие "любовь" применитель-но к цветку,
возвращаемся к первой фразе этой главы:
"У растения во время любви поднимается температура". Наука, конечно,
объясняет это как может. Она говорит, что в цветах появляется усиленная
химическая деятельность. Они жадно поглощают кислород, выдыхая углекислоту,
и это-то усиленное дыхание и сопровождается заметным повышением температуры
всего цветка, в особенности ты-чинок.
Во-первых, говоря об учащенном и усиленном дыхании, не проще было бы
сказать, что цветок возбужден. Во-вто-рых, объяснение правильное, но разве