"Владимир Солоухин. Последняя ступень (Исповедь вашего современника)" - читать интересную книгу автора

комната, два стола и милая женщина Антонина Митрофановна. Она
накормила меня превосходным домашним обедом да еще и налила перед
обедом стопочку коньяку. Я поблагодарил и собрался уходить.
- Что это вы заказами не пользуетесь? Все берут, а вы нет. Скажите
мне, что вам нужно, и я с базы все вам доставлю. Вырезка, язык, икра,
осетрина, крабы - все, чего не бывает в магазинах.
На другой день меня ждала большая картонная коробка, на которой
сверху карандашом было написано мое имя. На других коробках значились
имена других членов редколлегии.
Детишек летом надо было увозить куда-нибудь на вольный воздух. Я
спросил у Косолапова (заместитель главного редактора), нельзя ли получить
казенную дачу. Косолапов нажал кнопку, позвал хозяйственника, и у нас
оказалась великолепная дача в Шереметьевке (аэродрома там тогда еще не
было).
Если мне нужно было куда-нибудь съездить или приехать откуда-
нибудь в редакцию, я звонил в нашу диспетчерскую и получал в свое
распоряжение машину.
В Союзе писателей я тоже попал "в обойму", то есть в то число, в тот
список привилегированных людей (пока еще не номенклатура, но все-таки),
которых приглашают в ЦК на ответственные совещания с "активом", на
банкеты, на встречи с правительством. Как раз была полоса таких встреч.
Никита Сергеевич Хрущев любил пообщаться с интеллигенцией. На одной из
бывших сталинских дач (а еще раньше - бывших имений), где-то в районе
Пахры, в прекрасном парке с прудами и с прозрачными ручейками,
текущими вдоль пешеходных дорожек, мы, я помню, гуляли группами,
объединившись по степени знакомства и личных симпатий. Помню, шли по
аллее: Серега Воронин, Миша Алексеев, Сережа Смирнов (Васильевич),
Олесь Гончар, Максим Танк, Петрусь Бровка. На аллее как-то неожиданно
выросли перед нами Хрущев с Ворошиловым. Разминуться было нельзя.
Каждый с каждым перездоровались за руку, представились. Потом уже,
разойдясь, мы между собой стали делиться впечатлениями:
- Лицо у него доброе, но чем-то озабоченное.
- Какая-нибудь информация с утра. Может, американский самолет в
наше небо опять залетел. Может, китайцы что-нибудь... Мало ли у него забот.
Встреча была длинная, шумная, с речами, с обильной и вкусной едой.
О ней можно было бы написать отдельные воспоминания (Максим Тодеевич
Рыльский как засел с удочкой около пруда, так и сидел почти все время, а
Корнейчук кричал, произнося тост: "За великого новатора нашего
времени!"), но не тут моя цель.
На другой день (надо, надо за все платить!) главный редактор позвал
меня в кабинет и сказал:
- Вы были на вчерашней встрече. Напишите о ней три странички, а
точнее - о хозяине встречи. Никаких высоких фраз и лозунгов, только
личные впечатления. Сразу же на первую полосу.
Так и получается. Встал на стезю верной службы - служи. Клюешь с
руки - отрабатывай корм. Да и как откажешься написать о первом секретаре
ЦК, если сам - член КПСС, и если уже предложено. Конечно, если бы
болтаться на окраине Союза писателей, сидеть в затишье, в кустах, никто бы
не предложил тебе писать о Хрущеве на первую страницу газеты. Но
поскольку на стрежне, на юру, на виду, тебе предложили, а отказаться уже