"Борис Солоневич. Молодежь и ГПУ (полит.)" - читать интересную книгу автора

- Катись, катись. Пусть идет, ребята, вeрно?
- Конечно, пущай идет. На, паря, твой френч. Сразу видно - свой
парень. А, Павло, дурень его за офицера принял. Эх, ты, баранья голова...
Так приходи завтра послe полдня, только обязательно с Максимычем, - хором
зазвучали добродушные голоса.
Дюжiя руки дружески похлопали меня по спинe на прощанье, я вышел за
ворота и нырнул в темноту улицы.
За первым поворотом я остановился, снял шляпу, вытер вспотeвшiй лоб и
облегченно вздохнул:
- Фу-у-у... Пронесла нелегкая!

Неунывающiй старик

- Ну, счастье ваше, Борис Лукьянович, что вы из махновских лап голову
унесли, - говорил мнe старик полковник, дeдушка Оли, когда я с Володей
зашли к нему на слeдующiй день. - Вeдь нeсколько человeк так и погибли на
улицах. Вот, пойди, докажи этой пьяной ватагe, что ты не офицер. А чуть
сомнeнiе - конец - вeчная память..
- Уж такая, значит, моя судьба, - засмeялся я. - Переизбыток сильных
ощущенiй..
- Ax, Господи, - вздохнула Анна Ивановна, бабушка Оли. - Вот
грeхи-то наши тяжкiе. Что это дeлается только. Среди бeлаго дня людей на
улицах рубят.
- Эх, Анечка, - с благодушной насмeшкой сказал кругленькiй старичек.
- Ничего, матушка не сдeлаешь. Лeс рубят - щепки летят. Все, матушка, в
муках рождается, на то и новая жизнь... 46
- Молодец вы, Николай Николаевич, - с ноткой зависти промолвил
Володя. - Сколько у вас оптимизма! Вот, нам бы столько!
- А вы поживите с мое, батенька, - тоже, Бог даст, оптимистом
сдeлаетесь... Три войны, вот, провел, а, как видите, жив. Ничего... Вот ваш
случай, Борис Лукьянович, напомнил мнe, как в тысяча восемьсот... восемьсот,
когда же это, дай Бог памяти, было...
- Не нужно, не нужно, дeдушка, не вспоминай, пожалуйста, -
полупритворно, полуискренно испугалась Оля.
- Почему это, стрекоза, - не нужно?
- А ты забудь, дeдушка, что ты офицер.
- Это что еще за притча?
- Да вeдь сейчас всe офицеры врагами считаются.
Розовыя щеки старика затряслись от веселаго смeха. Он быстрым движенiем
привлек к себe Олю и звучно поцeловал ее.
- Эх, ты, стрекоза, - снисходительно сказал он, ласково гладя ея
волосы. - Любит, значит, дeдушку? А? Не бойся, не бойся, внучка. Я уже с
русско-японской войны в отставкe. Сейчас я просто - хозяйственник Морского
Порта, а не офицер. Гдe мнe, старику, в политику лeзть. Мое дeло - сторона.
- Сторона-то, сторона, - вмeшалась в разговор Анна Ивановна. - Но ты
все-таки, Коля, поосторожнeй будь. Долго ли до грeха в такое время.
Неунывающiй старик обнял ее свободной рукой.
- Видали, молодежь? - торжествующе сiяя, воскликнул он. - Вот, это,
значит, любят бабы старика... Эх! Вот, если-б мнe полсотни лeт скинуть бы с
плеч, я бы... - и он залихватски подмигнул нам. - Нечего, ничего, Анечка,