"Иван Солоневич. Диктатура сволочи" - читать интересную книгу автора

очередного Эдипа. Гитлера она кое-как съела - правда, не без посторонней
помощи. Но если бы Гитлер проявил хоть чуть-чуть больше догадливости -
Красная армия перестала бы существовать уже в 1942 году - она перебежала бы
(перешла бы) на сторону любого русского, но антибольшевистского
правительства. Адольф Эдип не разгадал загадки - и был проглочен.
Сегодняшние мирные конференции переполнены очередными Эдипами. А Сфинкс,
проглотивший Гитлера, остался еще более голодным, чем он был до этого
пиршества. Говоря очень схематично - в России было достаточно простора для
разбоя, в Германии внутренне-разбойные возможности были сильно ограничены. В
России был, так сказать, "размах", в Германии - расчет. В России социализм
грабил "внутренние ресурсы" страны, Германия нацеливалась больше на
внешние... Но над обеими странами развивался один и тот же кроваво-красный
стяг революции, правда, со свастикой в Германии и с серпом и молотом - в
России: нужны же какие-то опознавательные различия, чтобы в братских
объятиях пролетариев всех стран всадить свой нож, по крайней мере, не в свою
собственную спину...
Но все это, в сущности, второстепенно: Гитлер вместо Сталина, Гестапо
вместо НКВД, "организация Европы" вместо "мировой революции" и Дахау вместо
Соловков. Да, поразительно сходство двух режимов в двух странах, так
непохожих друг на друга. Да, поразителен параллелизм развития всех трех
великих революций: французской, русской и германской. Но самое поразительное
и самое страшное - это общность того человеческого типа, который делает
революционную эпоху, той "массы", которая вздымается на гребне революционной
волны - и прет к своей собственной гибели.

Жулики и масса
Люди, которые прочно уселись на престолах университетских кафедр, люди,
которые пишут книги "для избранных" и поучают нас, грешных мира сего, любят
оперироватъ терминами "масса", "стихия", "народ". В исторической
публицистике очень тщательно разработан этот, в сущности, довольно нехитрый
трюк: вместо deus ex machina, который в нужный момент появляется сквозь люк
в полу эллинской сцены, - сквозь дыры исторической аргументации выскакивает
"масса", "стихия" и прочее. Эта масса действует разумно, пока она следует
предписаниям данного историка, философа, публициста и перестает действовать
разумно, когда эти предписания проваливаются, что случается с истинно унылой
закономерностью. В зависимости от политических вкусов данного автора, эта
масса снабжается разными прилагательными: говорят о "трудящейся массе" и
говорят о "некультурной"; говорят о "слепой массе" и говорят о "стихии
революции"; говорят о "пролетарских массах", несущих миру новое евангелие,
но говорят и о "черни", "плебсе" и толпе. Прилагательные эти слегка
меняются: так, до февраля 1917 г. для русской интеллигенций русская "масса"
была "богоносцем" - до тех пор, пока она "свергла самодержавие"; после
свержения Керенского - масса перестала быть богоносцем и превратилась в
"толпу". В дальнейшей своей эволюции масса стада чернью и плебсом, и вообще
отбросами человечества. Постепенную смену прилагательных можно легко
проследить по описаниям хотя бы того же Ив. Бунина. В дни его сотрудничества
с Лениным русский народ был, конечно, "богоносцем", правда, атеистическим,
но все-таки богоносцем. После победы Ленина тот же народ таинственным
образом стал просто сволочью, для которой нужны "пулеметы, пулеметы и
пулеметы". Потом тот же народ оказался "спасителем отечества" и "устроителем