"Федор Кузьмич Сологуб. Королева Ортруда ("Творимая легенда" #2)" - читать интересную книгу автора

несколько шагов, остановилась, опять пошла, увлекаемая любопытством, меж тем
как рассудок говорил ей, что идти за ними опасно, что следует поскорее
удалиться от них, притворяясь, что и не видела их.
Впрочем, чего ей бояться? Но, впрочем, на что же ей смотреть? Пусть эти
бедные люди идут куда хотят, - ей-то что за дело! И она повернулась было
уходить, но в это время трое контрабандистов вдруг сбросили с плеч свою
ношу, и остановились, всматриваясь во что-то. В руках их были теперь
карабины, которых молодая женщина раньше не заметила.
Вдруг она увидела, что все трое пристально смотрят на нее. Теперь,
когда и они, и она стояли, было видно, что расстояние между ними и молодою
женщиною гораздо меньше, чем раньше казалось ей. Своими зоркими глазами она
различала теперь каждую складку их пыльных одежд. Двое были постарше, с
короткими полуседыми бородами; третий, бритый и краснолицый, был помоложе;
но глаза у них у всех были одинаково пламенно-жгучи, и горели волчьею
голодною угрюмостью. Их мрачные лица обвеяли было молодую женщину внезапным,
но мгновенным испугом.
"Что же они со мною сделают? - думала она. - Неужели убьют?"
Но любопытство было сильнее страха, - непобедимый инстинкт женщины.
Откуда-то из-за скал, скользя, как изворотливая зеленая на песке
ящерица, выбежал четвертый, - совсем еще мальчишка, лет пятнадцати, в
заломленной набок шапчонке, украшенной для чего-то петушиным крылом, с
исцарапанными икрами проворных ног, с громадными на темном лице белками
испуганных глаз. Подбегая к своим старшим товарищам, он бросил им гортанным
резким звуком какое-то незнакомое молодой женщине слово, очевидно, на
воровском условном языке. Потом, подойдя к ним вплотную, он принялся что-то
быстро и тихо рассказывать им, отчаянно жестикулируя, и на его худощавом,
подвижном лице смешивались выражения страха, гордости принесшего важную
новость и отчаянной решимости драчливого мальчишки. Суетливый и нервный,
едва прикрытый лохмотьями изношенной одежды, из дыр которой сквозило тело,
он казался похожим на рассерженную чем-то обезьянку. По тому, как он
вертелся на месте, тыкая пальцем в разные стороны, и по тому круговому
движению рукою, которым он закончил свой рассказ, молодая женщина
догадалась, что контрабандисты окружены пограничною стражею.
Выслушав рассказ, старший из контрабандистов хлопнул его по плечу
широкою ладонью, и сказал спокойным, тихим, но внятным голосом, как говорят
люди с очень властным характером:
- Молодец, Лансеоль!
Лицо зоркого мальчишки багряно запылало от гордости. Он поправил свою
шапчонку, со скромным достоинством отодвинулся шага на два от старших
товарищей, и, скрестив ногу на ногу, прислонился к стволу чахлой горной
пинии в небрежно-красивой позе человека, исполнившего свой долг. Он был
маленький, гордый, немножко забавный и трогательный, - и молодая женщина
невольно залюбовалась им.
Контрабандисты о чем-то оживленно спорили вполголоса; иногда говор их
становился громче, и до молодой женщины долетали обрывки их речей. Но и без
этого, по тем свирепым взглядам, которые они бросали на нее, было ей
понятно, что говорят о ней.
- Она, что и говорить!
- Если бы она, зачем же она торчит здесь у нас на виду?
- Оплошала, теперь хитрит, - притворяется, что ее дело - сторона.