"Федор Сологуб. Червяк (Сб. "Игра и кара")" - читать интересную книгу автора

- Да, Владимир Иваныч не увидит! - злобно ответила Анна Григорьевна.
- Скажите, что вы сами разбили.
- Любимую чашку Владимира Иваныча я стану бить! Что, ты с ума сошла,
Ванда? Нет, милая, я не стану тебя выгораживать, разделывайся сама. Сама и
черепки Владимиру Иванычу покажешь.
Ванда заплакала. Девочки принялись собирать черепки.
- Да, да, покажешь сама, он тебя поблагодарит, голубушка, -
язвительно говорила Анна Григорьевна.
- Не говорите, ради бога, Анна Григорьевна, - опять принялась
упрашивать Ванда, - накажите сами, а Владимиру Иванычу скажите, что это
кошка разбила.
Саша, которая усердно собирала мелкие осколки, складывая их себе в
горсть, опять фыркнула от смеха.
- Кот в сапогах! - крикнула она сдавленным от смеха голосом.
Катя шепотом унимала ее:
- Ну, чего смеешься? Ты бы разбила, так как взвыла бы, небось.
Анна Григорьевна отымала от Ванды свои руки и повторяла:
- И не проси лучше, непременно скажу. Что это в самом деле,
постоянные шалости! Нет, матушка, надо тебя хорошенечко пробрать! Ну, что,
собрали? - спросила она девочек. - Давайте сюда.
Анна Григорьевна положила осколки на тарелку и отнесла их в гостиную,
на стол, на самое видное место; Владимир Иваныч, как прядет, так сейчас же
заметит. Довольная своей изобретательностью, Анна Григорьевна опять
забегала взад и вперед от стола к печке и тихонько, злобно шипела на Ванду.
Ванда уныло и безнадежно ходила за Анной Григорьевной и упрашивала
убрать черепки.
- Пусть хоть после обеда Владимир Иваныч увидит! - говорила она,
горько плача.
- Нет, милая, пусть он сразу увидит, - злобно отвечала Анна
Григорьевна.
В Ванде порывами подымалась злоба на жестокость Анны Григорьевны, и
она отчаянно всплескивала руками и тихонько вскрикивала:
- Да простите же! Да прибейте лучше!
Остальные девочки сидели смирно и разговаривали шепотом.


Глава 2


Владимир Иваныч возвращался домой и сладко мечтал, как он пропустит
водочки, заморит червячка, а потом плотно пообедает. Был ясный день.
Солнце клонилось к закату. Изредка набегал ветер, частый гость в Лубянске,
и отрывал от снежных сугробов толпы пушистых снежинок. Улицы были пустынны.
Низенькие деревянные домишки торчали кое-где из-под снега,
розовеющего на солнце, да бесконечно тянулись длинные, полурасшатанные
заборы, из-за которых выглядывали жесткие, серебристо-заиндевелые стволы
деревьев.
Рубоносов пробирался по узким мосткам, молодцевато ступая кривыми
ногами и весело посматривая маленькими глазками, мерцавшими оловянным
блеском на красном, веснушчатом лице. Вдруг он завидел своего врага, Анну