"Федор Сологуб. Червяк (Сб. "Игра и кара")" - читать интересную книгу автора

У Ванды была причина веселиться: она сегодня получила "пятерку" по
самому трудному для нее предмету. Ванде всегда трудно и скучно было
приготовлять те уроки, которые надо было брать памятью. Случалось часто,
что во время заучивания неинтересных вещей мысли ее разбегались и мечта
уносила ее в таинственно-тихие, оснеженные леса, где, бывало, несли ее с
отцом легкие санки, где наклонялись над нею толстые от снега ветви
сумрачно-молчаливых елей, где бодрый морозный воздух вливался в грудь
такими веселыми, такими острыми струями. Ванда мечтала, часы летели, урок
оставался невыученным, - и утром наскоро прочитывала его Ванда и отвечала,
если спрашивали, кой-как, на "тройку".
Но вчера был удачный вечер: Ванда ни разу не вспомнила далеких лесов
своей родины. Сегодня она ответила урок батюшке слово в слово по книге:
отец законоучитель придерживался старого способа, как его самого обучали
лет сорок назад. Батюшка ее похвалил, назвал "молодец-девка" и поставил ей
пять.
Вот почему теперь Ванда буйно носилась по комнатам, дразнила угрюмого
пса Нерона, который, впрочем, со снисходительной важностью относился к ее
шаловливым выходкам, хохотала и тормошила подруг. От быстрых движений у
нее захватило дыхание, но радость поднимала ее и заставляла бесноваться. С
разбегу Ванда налетела на суетливую служанку Маланью и выбила у нее из рук
тарелку, но ловко подхватила ее на лету.
- О, чтоб тебя, оглашенная! - сердито окрикнула ее Маланья.
- Ванда, перестанешь ли шалить! - прикрикнула на нее и Анна
Ригорьевна.
- Разобьешь еще что-нибудь.
- Не разобью, - весело крикнула Ванда, - я ловкая.
Она завертелась на каблуках, махнула руками, зацепила любимую чашку
Владимира Ивановича, которая стояла на краю обеденного стола, - и замерла
от ужаса: послышался звон разбитого фарфора, беспощадно-ясный и веселый,
по полу покатились разноцветные осколки разбитой чашки. Ванда стояла над
черепками, прижимая руки к груди; ее черные бойкие глаза от испуга приняли
безумное выражение, и смуглые полные щеки внезапно побледнели. Девочки
притихли и столпились вокруг Ванды, пугливо разглядывая осколки.
- Вот и дошалилась! - наставительно сказала Женя.
- Задаст тебе Владимир Иваныч, - заметила Катя.
Саше Епифановой вдруг сделалось смешно; она фыркнула и закрыла рот
рукою, как делала всегда, чтоб не очень рассмеяться. Анна Григорьевна,
заслышавши звон, прибежала из кухни, восклицая:
- Что здесь такое?
Девочки молчали. Ванда затрепетала. Анна Григорьевна увидела черепки.
- Этого только не хватало! - воскликнула она, и злые глаза ее тускло
засверкали. - Кто это сделал? Говорите сейчас! Это твои штуки, Ванда?
Ванда молчала. Женя ответила за нее:
- Это она здесь прыгала и вертелась у самого стола, махнула руками,
задела за чашку, чашка и разбилась. А мы ее все унимали, чтоб она не
шалила.
- А, вот что! Благодарю покорно! - зашипела Анна Григорьевна, зеленея
и грозя Ванде желтыми клыками. Ванда порывисто бросилась к Анне
Григорьевне, обхватила ее дрожащими руками за плечи и упрашивала:
- Анна Григорьевна, голубушка, не говорите Владимиру Иванычу!