"Роман Солнцев. Красный гроб, или Уроки красноречия в русской провинции (повесть) " - читать интересную книгу автора

Игорь угощал иркутян, зазывая всех случайных прохожих с улицы на свой
банкет, и вернулся в Сиречь совершено невменяемый...
- Наверное, от нас наконец отстанут, - хохотнул Шамоха. И, похрипев,
потянув паузу, доложил: - Кстати, помнишь, Игорек запивал? Будто у него
разлад в семье... вот-вот развод...
Ну, как же не помнить?
- Это у них была игра на публику. Надо было как-то обосновать, почему
он на ее имя переписал три четверти своего состояния... Семейка еще та.
"Да, интересно. И так убедительно. Кого же Игорь боится? Или капитал
нажит незаконно и вот таким маневром можно его спасти? Но зачем ему нужна
была кандидатская диссертация? Смешно, почти вор в законе - и стал бы
кандидат наук. Что-то новое. Да ну их всех к черту! "Минуй нас пуще всех
печалей и барский гнев, и барская любовь". Пьет - не умрет. А уж обо мне,
надеюсь, больше не вспомнит".
Но, увы, через пару дней за Углевым в школу приехал на синей машине с
мигалкой младший Калиткин в милицейской форме.
- Просили привезти! - буркнул он, утирая багровое лицо ладонью, с
которого выстрелили лучиками золотые колечки и печатки.
- Куда? Зачем? - удивился Углев.
- Увидите. - Судя по всему, мент был крепко пьян. Но вел машину
уверенно.

25.

Царила дивная солнечная погода, словно вернулось лето. Хотя
внимательный глаз мог различить в ярко-синем небе строчки и спирали птиц:
кто готовился, а кто уже и улетал на юг. Да и тайга вдали запестрела, как
платье цыганки. На базаре - Углев попутно узрел - уже продавали бруснику с
севера и кедровые шишки с южносибирских гор. На берегу Сиречи, за церковью,
внизу, на плоской полянке, которую местные называют Сковородкой, выстроились
в каре множество черных машин: два "ланкраузера", "мерседес", три "тойоты" и
пара транспортных средств попроще, фирмы ВАЗ. Здесь же приткнулись и
несколько мотоциклов. Вдоль берега были накрыты столы, уставленные бутылками
и яствами. Народ пирует? А что это в центре? На столе помассивней, в
окружении цветов, тарелок с виноградом и бананами, расположился
драпированный красным гроб, в котором явно кто-то возлежал. Рядом топтался
духовой оркестр, а толпа стояла поодаль.
Кое у кого на рукавах красно-черные повязки. Когда младший Калиткин
подрулил поближе, Углев вышел из милицейской машины и растерянно
остановился: в гробу, на красном атласе, лежит Игорь Ченцов в черном
костюме. Он замер, смежив глаза, руки покоятся на груди, меж пальцами зажата
горящая свеча, которая от порывов ветра все время гаснет, и ее всякий раз
поджигает зажигалкой сын Игоря Андрей.
В самом деле умер?.. или шутка? Да, конечно, конечно, шутка! Вон кто-то
зажимает рот ладонью... а вон, отворачиваясь, хохочет прокурор.
По твоей, по твоей милости, Валентин Петрович... ты их, ты развеселил
пересказом "Сатирикона"... хотя еще до твоего рассказа Шамоха устраивал свои
похороны, и Ченцов сам напомнил про них... Но Шамохе опять-таки ты, ты в
свое время прочел куски из "Сатирикона". И все равно, хоть и шутка, но
что-то страшное кроется в размахе и серьезности, с которыми разыгрывается