"Роман Солнцев. Красный гроб, или Уроки красноречия в русской провинции (повесть) " - читать интересную книгу автора

- А у нас с собой было, - угадала его мысли Татьяна (да и что тут
угадывать?) и подала из багажника тяжелую хозяйственную сумку.
И они поднялись в квартиру Углевых. Валентин Петрович отпер дверь, жены
нет. Видимо, пошла к нему пешком на дачу, беспокоясь, почему задержался, не
стало ли ему худо. Или завернула к кому-нибудь из подруг. Но в таком случае
оставила бы записку. Значит, пошла через лес на дачу. Хоть весной долгие и
светлые сумерки, все же неприятно одной тащиться по лесу. Когда Валентин
Петрович хмуро объяснил
Татьяне, почему нет жены, она вынула из кармана сотовый:
- Кирилл? Срочно кого-нибудь из наших на машине... по дороге в город
Мария Вадимовна должна идти, невысокая такая, симпатичная. - Гостья
говорит это уже специально для Углева. - Ну, вы же ее знаете. Да,
библиотекарь, - и, отключив трубочку, улыбнулась. - Сейчас привезут.
Открывайте.
В хозяйственной сумке было красное вино и стандартная ченцовская
закуска - крупный черный виноград. Но Углев все же попросил дождаться жены.
- Может не так понять! - слегка комикуя, пошутил он.
- Поняла. - Она отнеслась к его просьбе серьезно. - Конечно. Успеется.
Татьяна прошлась по квартире Углевых, долго рассматривала (или делала
вид, что рассматривает) фотографии родных за стеклом в раме, тронула
пальчиком с длинным перламутровым ногтем стопку ветхих книг на этажерке. У
верхнего томика картонная обложка волнами пошла, уголок расслоился.
- Это Маша из библиотеки принесла...
- Такие интересные? И правильно. Там пропадут.
- Нет, она их лечит. Ну, склеивает... от старости рассыпались. А потом
обратно...
Небрежно кивнув, гостья заглянула на кухню, увидела на стене глиняную
тарелку с нарисованным желтым солнышком и синим виноградом.
- Я вам подарю, Валентин Петрович, пару настоящих испанских тарелок.
- Не нужно, - покраснел Углев. - Зачем?! Это сын мой, в двенадцать лет
занимался керамикой... он потом даже иконы писал.
- Да, я слышала... ужасно... погибнуть по дороге домой... Валентин
Петрович, если нетрудно, если вы не устали, прочтите что-нибудь. Я уже
все позабыла. Какие-то поэты были хорошие, писатели. Когда-то мы ужасно
любили слушать вас. - И она медленно опустилась на стул, как можно более
красиво села, откинув голову и забросив ногу на ногу при коротенькой синей
юбке.
Но Углев не мог так, по первой просьбе, с ходу, можно сказать - на
бегу, читать волшебные стихи русских поэтов. Сам-то он мог бормотать себе и
на бегу, и даже часто это делал, а вот другому человеку? Да и какие стихи?
Тютчева про майскую грозу? Или "Парус" Лермонтова? Да и зачем ей стихи? Она
сейчас о другом, о своем думает. Просто желает развлечься, в лучшем случае
отвлечься, в умной беседе поучаствовать.
- Лучше поговорим о языке, - буркнул он. - Вы недавно молвили про
бизнес - с волками жить. Может быть, потому волк, что он волочит свою
добычу? Но, с другой стороны, много похожих названий у волка в других
языках. На немецком "вольф", на английском - "вулф". Или вот слово
"самовар": с одной стороны, сам варит... а с другой - в тюркских языках есть
самаур... и никто не скажет точно, что возникло раньше, кто у кого
перенял. - Впрочем, ей это не было интересно. Да и Углев заговорил о словах,