"Роман Солнцев. Красный гроб, или Уроки красноречия в русской провинции (повесть) " - читать интересную книгу автора

фирменной улыбкой до левого уха, располагавшей любого человека к
добросердечной беседе:
- Я вот к чему. Прежде всего сами родители должны быть предметом
обожания, верно? А мы иногда позволяем себе ссориться, бросаться бранными
словами... бываем некрасивыми... Отсюда их бегство в страну сказок, а то и в
алкоголь, наркоманию... Я и себя ругаю... не смог привить сыну своему любовь
к русской словесности, к труду учителя... как вы помните, его привлек речной
флот, затем милиция...
- Но разве это меньше важно? - как бы осердился младший Калиткин,
продолжая чесать себе то пятку, то покрасневшую грудь. - Я вот тоже...
- Кто спорит? - улыбался Углев. - Я бы поспорил, да не получается, -
туманно уточнил он. - А я к тому, что даже в Древнем Риме с его пиршествами,
сексуальной неразберихой богатые люди между тем время от времени устраивали
состязания именно в красноречии, в остроумии.
Они были в большинстве своем весьма образованны, цитировали стихи
тогдашних классиков, обменивались колкостями очень тонкими, а мы в драку
лезем, рычим, как звери... Чему от нас научатся дети наши?
- Вон он о чем! - вдруг раздраженно пробурчал прокурор. - Стало быть,
тебя ударили по щеке - подставь другую?
- Это и я помню! - подхватил младший Калиткин. - Проходили. Время
другое, товарищ! Мы в окружении Америки, в ответ на вытаращенные зубы
выставь свои!
- Молодежь должна расти боевая! - неуверенно поддакнул Игорь.
Чалоев молчал. Синеглазый Толик сумрачно смотрел на старого учителя.
- Критику наводишь... а сам с нами сидишь? - вдруг процедил он. - А вот
выйдешь, а твой деревянный сарай сгорел! Что скажешь?
- Да перестань... - укоризненно протянул прокурор.
- А че? - подхватил младший Калиткин. - У нас и младший персонал
начинает тявкать на старших... не так разговариваем, надо как в
Европе. А там человек человеку волк, я это лично в Югославии видел.
Скажите, пожалуйста, мы грубы!
И Валентин Петрович вдруг струхнул. И дело даже не в пьяной угрозе
Толика сжечь дачу. А в том, что ссориться не надо - за спиной
Валентина Петровича школа, полтысячи детишек. И ведь придется ему
иногда пойти за помощью к королю бензоколонок Анатолию Яновичу... и к
милиции - провести урок самозащиты... и к тому же Игорю, чтобы он купил
отличникам какие-нибудь дорогие книжки - Игорь сам пообещал, правда, и не
купил еще ни разу, как и денег за обучение дочери не выплатил.
И Валентин Петрович самым позорным образом перешел на почти блатной
язык:
- Да я не фофан с улицы, я ж секу... страна крякнет, если хилая
интеллигенция отколется от трудящихся... вы же руками вашими ценности
создаете, охраняете нас, а мы уж на себя возьмем труд воспитателей...
- Так-то лучше, - удивленно буркнул старший Калиткин. - Я не возражаю.
Анекдот хотите? Или вы против, Валентин Петрович?
- Почему же? Я анекдоты люблю, в них остроумие народа.
- Вот-вот. - И прокурор, хрюкая в нос, начал рассказывать пошлейший и
длинный анекдот о том, как возвращается среди ночи домой командировочный.
Углев не слушал, но, когда все заржали, тоже закивал, заулыбался.
- Могу и я... - не удержался-таки. Стыдно было, что неожиданно даже для