"Роман Солнцев. Год провокаций (повесть) " - читать интересную книгу автора

червивое красно-сизое нутро, и молодой человек остался одинок и шел теперь
по морозной весенней улице, молча лия слезы, утирая их кожаным рукавом, на
котором с краю наросла ледовая пленка.
Никиту едва не задавила иномарка. Выросла за спиной, замигала фарами,
заорала сигналом, запищала тормозами, заюлила.
- Ты что?.. Уху ел???
Он отступил в сторону и снова тащился далее, как невменяемый. Его
окликали и другие машины. Он переходил на тротуар и затем почему-то снова
оказывался на середине улицы, на двойной белесой черте. Смерти искал?
Он не расслышал даже гула бетоновоза, который, окутавшись синим дымом,
развернулся поперек дороги, чтобы не сбить молодого человека.
- Ты что??? Парень!!! - Водитель спрыгнул на асфальт, подбежал к
странному пешеходу, но, глянув ему в лицо, что-то понял, сплюнул и полез
снова в кабину. Только и добавил: - Иди в парк, сядь там, посиди.
Да, наверное, в совете шофера был резон. Там, среди черных деревьев, на
мертвой каменной скамье, он одиноко посидит и что-то решит для себя. Да, да,
посидит и что-то решит. Не папе же с мамой в Иркутск, в военный городок,
звонить? Папа спокойно прилетит да и скальпелем майора зарежет. Шутка.

2.

А ведь дядя Леха Деев что-то почувствовал в ней, когда Никита пригласил
его на ужин и познакомил с женой.
Глядя, как быстро она и ловко раскладывает салат по тарелкам, ставит
рюмки, режет хлеб, при этом не опуская взгляда на пальцы, а улыбаясь то
гостю, то мужу, не забывая при этом и в зеркало взглянуть, а то и на экран
включенного телевизора, гость только давился старческим смешком. Когда
Никита, гордо высясь над столом, как памятник самому себе, счастливому,
беглым взглядом спросил у него: ну, как?.. - дядя
Леха пропел:
- Да-а-а-а.
Что он хотел этим сказать? Что? И позже, на ВЦ, на все намекающие
вопросы Никиты он ничего определенного так и не ответил.
- Все при ней, - хихикал лысый темнозубый сатир, по-мальчишески швыркая
носом, шкарябая пальцами бороду. - В наше время песенка была: "как возьмешь
портвейну, береги его, он ведь с красным знаменем цвета одного". А один со
мной сидел, переиначил: "как возьмешь партейную, берегись ее..."
- Она никакой не член партии, - смущенно хмыкнул Никита.
- И очень-очень хорошо.
И все-таки не договаривал! Что он хотел сказать, художник, зоркий, как
коршун, кружащийся над землей? Бывшая жена Никиты (ее имя забыто навсегда!),
очень общительная, яркая, быстрая, тараторит с кем угодно о чем угодно, она
и дяде Лехе все о себе поведала: она из рабочего поселка, приехала учиться в
медтехникум, на практике и познакомилась с Никитой: работники ВЦ проходили
обследование после того, как в их подвале обнаружилось с полцентнера кем-то
разлитой ртути. Девчушка брала кровь у Никиты из вены. Перед этим другая
студентка истыкала ему руку, а эта - раз - оплела резинкой, два -
поработайте "кулаком", три - вонзила иглу, и все, и ватку на сгиб:
- Согните руку. Следующий!
- Молодец! - только и молвил усталый желтолицый преподаватель,