"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 1" - читать интересную книгу автора

внуками и женщинами. И от этого старика вы хотите, чтоб он прокормил не
только армию, но и всю Россию?
А в городах? Все дома заняты, молодые люди и средних лет, толпа
праздных, заведующие и командующие, хоть отбавляй. И сколькие получили все
отсрочки от воинской повинности?
Крестьянские дети сложили кости в боях - а эти? Крестьяне в последнее
время поняли, что наших всех забрали - а кому-то дали отсрочки. И какую ж
они цену заплатят тому старику за кусок хлеба - твердую или повышенную? Они
получили цену жизни, остались на месте и спаслись.
Кто пострадал - крестьянин или помещик, различать не надо. Заплатите вы
всем - и получите хлеб. Разве мыслимо отдавать, когда за пуд ячменя вы не
купите полфунта гвоздей? Крестьянин боится будущего и страшного голода. Если
и дальше твердые цены - пойдут посевы на сенокосы.
Один министр твердо сказал, - а мы ему опять препятствия? У нас голос
маленький, мы не можем сказать, нам мало верят. Но правду вы должны
понимать, и если все в дальнейшем не будет усмотрено - то может выйти плохим
отражением.
Конечно, в думских стенограммах пропорция изложения другая: каждый
такой серый - на двух страницах, а кадетские профессора - на десяти и
пятнадцати. Конечно, всех этих серых ученые думцы слушают брезгливо, все
доводы мужичьи - как серая вода. То ли дело - свой Милюков, свой Посников,
теория ренты. Это так говорится - Государственная Дума, молодой русский
парламент, а на самом деле 80% думского времени проговаривает всего 20
человек, - и этих 20 случайных политиков, очевидно, и надо понимать как
истинный голос России.
И счастье, что среди тех двадцати есть Андрей Иванович Шингарев - никак
не случайный, но сердце сочащее, но закланец нашей истории.
Однако же, если ты в двадцати - то тебе надо живо поворачиваться и
отвечать часто. А если ты в кадетской партии - то не перестать же быть
кадетом, но строгать лишь по той косой, как надо твоей партии, и защищать
своего лидера, и свою повсегдашнюю правоту. Не забывать сверхзадачу своей
партии и своего Блока: в конце концов важен не хлеб сам по себе, - важно
свалить царское правительство. И если замычали с трибуны, что надо б
отменить твердые цены, - открикнуть с места:
Сами не знаете, что это вызовет! С огнем играете!
А если лидер не сумел оправдаться в проклятых цифрах, так помочь же
ему - надо выходить на трибуну: да, хотя поступление хлеба при Риттихе
увеличилось, но можно считать, что оно уменьшилось - по сравнению с
потребностью, сколько нам стало надо. Чтобы свести к нолю весь успех
министра: он
не сообщил самого интересного - что предпринимается для будущего
сельскохозяйственного сезона? Где забота министра о расширении посевной
площади, доставке семян, машин?
(Ах, Андрей Иванович, этот бы сезон пережить, этот месяц, эту неделю,
даже сегодня до первого перерыва заседаний, как придут вести с улиц... Для
критики поля неограничены: а говорил бы министр о будущем сезоне - можно бы
разносить его, что не говорит о сегодняшней нужде).
Министр не сохранил спокойствия, необходимого для государственного
руководителя. Не такого выступления мы ожидали. Политика мешала ему делать
священное дело продовольствия. Неосторожно, господин министр. Винил в